Последствия больших разговоров
Шрифт:
Эша перехватила короткий взгляд Михаила в сторону Электрика. Это не взгляд был даже - полувзгляд - он закончился, едва начавшись, и даже не добрался до Славы, но все же Шталь его заметила - и заметила промелькнувшее по его лицу странное выражение, которое тоже тут же пропало. Выражение это было совершенно определенным. Михаил был потрясен тем, что он увидел, но совсем не изумлен тем, что он увидел.
Если б ей самой довелось вдруг узреть на центральной шайской площади самую настоящую Эйфелеву башню, что бы ей в первую очередь пришло в голову? Правильно.
Михаил знал, что он увидел, и был в шоке от того, что увидел это здесь и сейчас.
Он видел это раньше.
Взгляд Эши заметался, отыскивая лица Славы, Степана Ивановича, Ванечки - на них был стандартный, ошеломленный испуг. Она снова посмотрела на Михаила - тот прикуривал очередную сигарету, глядя на Электрика с какой-то собачьей тоской. Может, ей померещилось?
– Ладно, - пробормотал Электрик.
– Когда Славка стоял под люстрой, ничего не происходило. Она активизировалась, когда я под нее зашел, - он передернул плечами.
– Серьги и кольцо напали только на Ювелирш, никого из неГоворящих они не тронули, хотя те держали их в руках, - пробормотал Скульптор.
– Нас тоже рояль не трогал, - один из посетителей "Шевалье" мрачно посмотрел на свою исполосованную руку.
– Так, отхлестал слегка, хотя тоже был шанс мне глотку перерезать. Ему нужен был только Беккер - даже мертвый. И Олег.
Михаил что-то злобно проскрежетал.
– Ну, к мусорке...
– Степан Иванович посмотрел на свою бутылку, - то есть, к турке этой я первый подошел, так что тут ничего не скажешь. Сунулся, значит, почти в нутро... и если б Максимка-то... охх, зафаршил бы меня ящичек этот, - он слегка позеленел лицом и снова приложился к бутылке.
– Вы, кстати, хорош бухать-то!
– потребовал старший Оружейник.
– А почему Макс тебя оттащил?
– Сказал, что не видел тут этой мусорки, когда мы приехали. Макс вообще подозрительный... слава богу!
– Слава Максу, а ты сам-то чего?
Степан Иванович развел руками.
– Не сообразил.
– А ты, Слава?
– Михаил переключился на Электрика.
– Ты как сообразил?
– Вообще-то, это она сообразила, - Слава кивнул на Шталь.
– Елки, Эша, как же хорошо, что я взял тебя с собой! А то сейчас подсыхал бы там на паркетике... Не зря я говорил, что твоя специализация...
– Знаешь, давай ты потом будешь засыпать Шталь лаврами по самую макушку!
– раздраженно оборвал его Михаил.
– Эша, откуда ты узнала про люстру?
– Я ничего не знала про люстру!
– огрызнулась Эша.
– Я и сейчас про нее ничего не знаю!
– Тогда как ты объяснишь...
– Михаил сделал в сторону Славы некий развернутый учительский жест, словно демонстрировал географическую карту.
– Как я объясню что?
– Господи, это была обычная интуиция!
– раздраженно сказал Сева.
– Что ты к ней прицепился?!
– Это не была интуиция, - тут же возразила Эша, разглядывая свое перевязанную ладонь, распоротую осколком лампы.
– Я что-то
В холле мгновенно наступила тишина, и все взгляды обратились в ее сторону, отчего Шталь стало очень сильно не по себе. Она отодвинулась от Зеркальщика, но тот поймал ее за запястье - не без доли деликатности, но очень крепко сжимая пальцы.
– Что ты почувствовала? Люстру?
– Нет. Я... Не знаю, что я почувствовала. Сначала это было что-то безобидное. Забавное, но совершенно незначительное ощущение. А потом, когда Слава шагнул под нее...
– Эша свела брови, пытаясь подобрать слова.
– Не знаю... Мне сразу стало очень страшно. Как будто там под потолком было что-то живое и очень опасное... Поэтому я его толкнула. Не знаю, чувствовала ли я что-то в настольной лампе. Я просто ее увидела. Была такая неразбериха.
– А где ты стояла в тот момент, когда люстра...
– Шагах в пяти от меня, - сказал Слава и снова потянулся к бутылке, но Степан Иванович отставил ее в сторону.
– Не понимаю. Мои ощущения - это совсем другое. И та лампа... она тоже похоже...
– А ведь я тебя тогда спрашивала!
– яростно напомнила Эша.
– Ты сразу не мог сказать?! Одно знаю - я такого раньше никогда не ощущала! Мне доводилось чувствовать нехорошие вещи - ничего подобного! Я вообще не поняла, что это было.
На лице Михаила появилось странное удовлетворение, но, ощутив на себе испытывающий шталевский взгляд, он моментально изобразил суровую озабоченность.
– Что-то вообще все как-то запуталось, - вяло произнес старший Музыкант.
– Я уже ничего не понимаю.
– Я понимаю только следующее, - Михаил, кряхтя, поднялся.
– Эти вещи жаждут завалить любого Говорящего - раз! Зараженными они не ощущаются - два! Хозяева тоже зараженными не ощущаются - три! Ни один Говорящий границ города не пересекал - четыре! Вот так, дети мои.
Шталь, не сдержавшись, немедленно усомнилась в столь масштабном отцовстве старшего Оружейника, что вызвало разрозненные невеселые смешки. Костя нетерпеливо глянул на закрытую дверь, на охранников, один из которых немедленно показал ему кулак, и, понурившись, пробормотал:
– А если его ночью с самолета сбросили? И он сразу в какой-нибудь подвал?
– Да, с самолета, - Михаил кивнул.
– А еще более вероятно - со звездолета. Кость, над городом ничего просто так без разрешения не летает. Ты что - здесь бы уже такое творилось!
– А может он умеет говорить с радарами? Может, его сбросили с того, что постоянно... и на нем не было никакого вооружения и железных частей, поэтому радары... Может, он на дельтаплане прилетел. Радары не различают бамбуковые части.
– Дельтаплану пришлось бы пролетать над деревьями на периметре, а высота его полета позволяет им...
– Дельтаплан запустили с самолета.
– Или, опять же, из шатла, - Михаил со шлепком закрыл лицо ладонью, задев при этом поврежденный нос, отчего ойкнул.
– Пульнули в форточку. Кость, отдохни. Парашютист, блин!