Посмертник. Путеводная звезда
Шрифт:
Интересно, а как там посмертница, как её... товарищ маг-капитан Степанцова? Тоже отсыпается, небось, или к новому кладбищу помчалась? Железная девица, что говорить...
– Товарищ лейтенант!
– в каморку, где на расстеленной на полу шинели отсыпался Порошин, заглянул один из штабных писарей.
– К товарищу Климовичу, срочно!
Ага, вот и дал тебе комполка отоспаться - самолично требует. Порошин поднялся, на дворе поплескал в лицо водой из ведра, в котором плавала привядшая трава, и пошёл являться к командиру. Сон окончательно так и не отпустил - где-то на краю сознания всё ещё гудела под копытами татарской
– Порошин, поднялся? Вот и славно, - командир, подполковник Климович, собрал у себя, кажется, всех полковых офицеров. В комнатушке с единственным колченогим столом яблоку негде было упасть: комбаты, штабные, сапёры, обозники даже. Но, похоже, что совещание заканчивалось - комбаты, по крайней мере, собирались уходить.
– Приказ на наступление никто не отменял, - продолжал Климович, озабоченно поправляя сползающие с носа круглые очки. Однако Порошин знал, насколько обманчиво это впечатление мягкого, интеллигентного человека.
– Но вчера нам от соседей справа пришло донесение, что впереди немцы, дальше не пускают - соседи наши завязли, не наступают больше. И нам надо аккуратно из этой Старой Могилы выбираться.
Кто-то фыркнул.
– Потому, Порошин, - продолжал подполковник, - вам с разведчиками идти, поглядеть, что там впереди. У нас своих данных - кот наплакал... Приказ выступать в девятнадцать ноль-ноль - как раз успеете сходить и вернуться. Без мага разведчикам сейчас как без рук. Местность ровная, немцы, если окопались впереди - близко не подпустят. Иди, в общем, товарищ Порошин. Поешь - и к разведчикам сразу, комвзвода тебя дожидается уже.
Магу ничего не оставалось, как откозырять. Приказано к разведчикам значит, к разведчикам. Полковой маг, он везде как свой, хоть у сапёров, хоть в разведке, хоть в обозе...
Задание с виду казалось несложным: пройти вперёд километров пять, до населённого пункта Долгирево, куда, по предположениям, вчера могли отступить немцы.
– Одно плохо - белый день, а кругом степь, - комвзвода разведчиков, Алёхин, сплюнул в белую дорожную пыль.
– Местность ровно тарелка, не укроешься. Ползти придётся на брюхе. Ты, товарищ маг, главное, не пропусти место, где нам на брюхо ложиться - не то перестреляют всех.
– Не пропущу, - мрачно пообещал Порошин. Голова у него трещала, словно вчера он перебрал спирта, и время от времени чудилось, как стонет степь под копытами татарской конницы. Вчерашний кладбищенский дух никуда не делся и всё явственней давал о себе знать.
Небось дозорный Микифор - это он и есть... Ох, как только хоть небольшая передышка случится - сразу в дивизию, пусть посмертница ему устроит татарский набег с полонением.
Как она там, интересно?..
Поначалу шли степью, не скрываясь. Солнце палило, гимнастёрки потемнели от пота. Разведчики по большей части молчали - все устали после вчерашнего наступления, но проситься на отдых никто не собирался. Немца гнать хотели все и сильно. Порошин то и дело пускал вперёд малые дистанционные заклятия - короткоживущие, рассыпавшиеся от столкновения с любым препятствием. Засечь их было практически невозможно, но и всё, что они могли дать - только эхо в магополе, после распада заклятия. И поди ещё пойми, что там впереди: вражеский пулемёт, до поры молчащий, или брошенная ещё осенью своя же разорванная пушка...
Боль у мага локализовалась
Километра через три трава стала выше, кое-где появился низкорослый кустарник. Просёлок, который тянулся по правую руку метрах в двухстах, совсем скрыло от глаз.
– Скоро поползём, - проницательно заметил Алёхин. Впереди сегодня не стреляли, и от этого ощущение притаившейся впереди опасности усиливалось с каждой минутой.
– Ну как, Порошин, пора?
– Сейчас...
– маг кончиками пальцев массировал висок. Боль стала вовсе нестерпимой. И вдруг...
...Пыль, пыль над степью. Туча пыли. Грохот копыт. И ощущение тонкой, будто паутинной нити в пальцах - то, о чём дозорный Микифор не сказал своему не то приятелю, не то побратиму. Магия.
Долго он ставил эту сеть, долго налаживал. Знал, где пойдут татары, знал, что пойдут они непременно. Отправлялся один в степь после памятного осеннего нашествия - по сухим травам, под затяжными дождями, перебирался через вздувшиеся ручьи, конь спотыкался о сусличьи норы, охромел - пришлось продать. И зимой ходил, под вьюгами да ветрами, пару раз чуть не пропал в буране. И ранней весной подновлял-заканчивал задуманное.
Пойдут татары, да и попадутся в расставленные сети, словно букашки в паучьи тенёта. Орда-то дальше пройдёт, а вот маги - маги запутаются, тут останутся, и пойдут татары далее вдвое слабее обычного - без чародеев своих, без ловчих заклятий. Князю Василью, в засечном городке засевшему, большая подмога будет... И тот чародей, что в прошлом году на Калинец огненную сеть набрасывал да полоняников ловить помогал, да старикам калинецким потом горла огненною саблей пережигал - этот огневик тоже попадётся. Его-то Микифор сам убьёт, ножом разбойничьим прирежет и в степи бросит, на поживу воронам. Его, подлюку, по любимой магии легко будет узнать...
Один уходил Микифор в степь - всегда в темноте, в тайне. Только князь Василий и ведал про эту задумку. Даже коня дал нового, взамен охромевшего.
'Ловко придумано, Микифор! Ежели чародеев татарских удержать сумеешь - нам большое облегчение выйдет. Без волшбы-то не горазды они наши заслоны обходить. А уж мы их встретим, дорогих гостей, сабелькой-то приголубим...'
На совесть ставил Микифор свои тенёта, рассчитывал, продумывал, бывало, что и чертежи рисовал, да только боль его от работы нисколько не уменьшилась. Порой останавливался он у подножия Старой Могилы, кидал оземь шапку и звал, плача: 'Матрёша! Аксюшка! Где вы? Отзовитесь!..' Да только ветер выл над степью - вот и весь ответ. Нет их больше - ни жены, ни дочки. Татары в полон увели. И не сыскать уже на этом свете, а на том и подавно...
Долго ставил дозорный свою сеть, а ловить в неё единый миг придётся. Главное, не прозевать, рассчитать верно.
Туча, туча над степью - татары, ровно саранча египетская, идут в набег на Русь.
'Сетью железной укроем, сабелькой приголубим, кровью собственной умыться заставим... Идите, поганые, идите! Ближе, ну!..'
...-Порошин, эй, Порошин! Что это с тобой, а?
Маг сидел на земле, в траве, пестревшей мелкими белыми и ярко-розовыми цветочками. Алёхин тряс его за плечо. Ох, и накрыло же...