Посмертник. Путеводная звезда
Шрифт:
– Так... Нормально всё, мигрень накатила не вовремя...
– Барская болезнь мигрень - лежать охота, работать лень, - хохотнул позади один из разведчиков - немолодой уже олонецкий охотник, большой любитель позубоскалить. Фамилии его Порошин не помнил.
– Ты чего это, а?
– озабоченно повторил комвзвода.
– Перегрелся, что ли?
– Наверно, перегрелся...
– слабо согласился маг, ощущая противную дрожь в ногах.
Перегрелся, как же... Быстро же дух освоился - уже вырубает хозяйскую душу посреди бела дня. То ли чересчур силён, то ли Порошин после бессонной ночи чересчур слаб... 'Погоди, а?
– взмолился маг, обращаясь к своему гостю.
– Дай вернёмся, наступление
Никто, естественно, не ответил - вряд ли дух, завладевший наконец телом, будет снисходить до пожеланий хозяина. Хотя... ночью же он согласился помочь? Давал силы столько, сколько нужно, и даже больше. Если б не он - не обошлись бы маги на кладбище своими силами. Если бы вообще живы остались...
– Идти-то можешь?
– Могу, - Порошин поднялся и тут же скривился от нового приступа боли.
– Ох...
Вместе с болью накатила тревога - что-то было не так, неправильно. Ну конечно, неправильно - два тонких тела, привязанных к одному физическому... Но почему-то волновало другое. Словно долетел из далёкого далека до него запах пыли, растоптанной травы и конского пота.
– Погодите, - Порошин жестом остановил взвод, собиравшийся двигаться дальше.
– Дайте, я проверю.
Он пригнулся, шагнул вперёд и пустил не один 'мячик', а три. Сдетонировали заклятия с интервалом в десять секунд. Порошин поймал эхо - да, пришли... Вовремя его болью скрутило, остановились. Ещё б немного - и на немцев бы нарвались, полегли всей группой ни за грош.
– Вот там, - он указал на несколько верб, растущих, как видно, возле родника, - немецкий охранный пост. Нас пока не видят, а ещё три шага - и увидят. А дальше - укреплённая линия, но подробней я пока не скажу - поближе подойти надо. Перед постом - минное заграждение. Небольшое, но в траве видно плохо.
– Это ты заклятиями всё углядел?
– изумился Алёхин, перейдя на шёпот.
– Давай ты теперь всегда с нами будешь ходить! Нет, правда!
Порошин только улыбнулся. Боль отпустила, и это было невероятное счастье.
– Двигай, разведка... Ползком теперь уже...
Немецкий пост они обошли, как ни странно, довольно легко.
Нет, немцы вряд ли спали, или дули шнапс, или играли в карты - судя по тщательно выставленным минам, охранение они организовали не на скорую руку и не собирались быстро отсюда уходить. Бдили и следили, но разведчики всё равно просочились за линию охраны - ползком, в высокой цветущей траве.
– Основательные, черти, - пропыхтел Алёхин, ползущий впереди Порошина.
К рубежу немецкой обороны они подобрались втроём: сам Алёхин, Порошин да пожилой развесёлый северянин-охотник, которого комвзвода звал Михалычем. Порошин пока что поиска вперёд не пускал и вообще магию придерживал - мало ли какие следящие заклятия поставлены тут у немцев! Но была и ещё причина...
От нагретой солнцем травы поднимался тёплый, дурманящий запах, и у мага в голове временами явь мешалась с только что пережитым видением. Тогда он не понимал, где находится: то ли ползёт по степи мимо немецкого поста, то ли лежит на вершине кургана, глядя, как приближаются крымцы... Но, даже когда наваждение исчезало, Порошин чувствовал, что восприятие его изменилось. Ночной гость всё равно давал о себе знать, и от этого нехорошо холодело в животе.
Сейчас маг безо всяких дополнительных заклятий мог сказать, где в траве упрятаны противопехотные мины - ловко упрятаны, умело, даже опытный разведчик может не заметить. Но Порошин чувствовал их, словно болезненные точки на собственном теле. Он чуял, где провёл тонкую охранную линию немецкий маг - хороший маг, ни одного лишнего потока не встревожил,
Немцы и впрямь окопались основательно, Алёхин был прав. Видно, готовились к отступлению заранее, такие укрепления за день-два не воздвигнешь. За неделю едва воздвигнешь, и то, если работать и днём, и ночью. Тянулись вокруг замаскированные окопы и ходы сообщения, таились в зелени смертоносные дыры дзотов, где-то дальше первой линии обороны - Порошин чуял - поставлены были противотанковые укрепления: по всем правилам установленные надолбы, заросли колючей проволоки, минные поля... А ещё - протянулись вдоль рубежа магические оборонные линии, едва заметно вибрировали над минными полями рассеивающие поиск заклятия, а над окопами - чары, отводящие пули и снаряды. И Порошин готов был поклясться, что кое-какие из них ставил тот самый маг - или маги - которые накануне поработали на кладбище в Старой Могиле.
У каждого мага есть свой особый 'почерк', манера работать, и Порошин узнавал сейчас тех самых 'мастеров из Аненербе', о которых ночью упоминала посмертница. Эх, жаль, не догадался расспросить её подробнее! Загляделся...
Порошин потянулся вперёд, дёрнул комвзвода за гимнастёрку. Обострившееся чутьё криком кричало об опасности. Эх, всегда бы так, никаких лишних заклятий не надо, никакой магодиагностики! Вот только голова кружится всё чаще, да начинает ныть где-то за лобной костью, в середине - в том месте, куда прикоснулась зимой некая сущность... Сущность, о которой Порошин старался лишний раз не вспоминать.
– Дальше здесь не пройти, - шёпотом сказал маг.
– Мины кругом. Давай обратно...
Алёхин кивнул - он, похоже, увидел достаточно. Бывший охотник, которого комвзвода звал Михалычем, промолчал. Порошин сдал было назад и вдруг остановился. В голове поплыло - он судорожно вцепился в траву. Звенели над мелкими степными цветами пчёлы, едва слышно шелестела листва, долетала откуда-то с запада далёкая канонада - и гремела копытами стремительно надвигающаяся орда.
Близко они подошли, очень близко - уже можно различить подбитые овчиной шапки, суконные тегиляи, пики с узкими флажками, изредка блещущие в лавине богатые кольчужные рубахи, круглые, изукрашенные басурманскими узорами щиты, притороченные к сёдлам луки. Скоро уже и лица видны станут - смуглые, задубелые от солнца скулы, узкие зоркие глаза... Сколько смертей видели эти глаза, сколько слёз, сколько горя, да только им это горе что мёд, они его едят и пьют, живут им от набега к набегу. Где-то среди них - чародеи, коих крымцы берегут как зеницу ока, вперёд пускают редко, только для разведки. Чародеи эти мастера глаза отводить да заплоты жечь, да на баб с детишками огненные арканы накидывать.
Ну да на всякого зверя найдётся ловец, на всякую саранчу египетскую Моисей, который, на Господа уповая, сам её не убоится.
Вот уже и лица видны... скоро, скоро, не спи, дозорный, не отвлекайся, Микифор, долго ты ждал, готовился, копил ненависть - вот и дождался...
Порошина вывел из ступора сильный тычок в бок - Михалыч смотрел на него исподлобья, нехорошим, пристальным взглядом. Так он, наверно, у себя на северах зверя в лесу выцеливал... Алёхин - глядел встревоженно. Маг потряс головой, чтоб наваждение окончательно схлынуло - не схлынуло, лишь ушло куда-то вглубь - и пополз обратно, показывая дорогу. Мины, наставленные кругом, он по-прежнему чуял словно бы болезненные точки на собственном теле. Теперь, однако, за ним вплотную полз не комвзвода, а Михалыч, и держался куда ближе, чем надо.