Потрясающий мужчина. Книга 2
Шрифт:
— Иду, иду! — заверещал Лила-Лулу. — Сейчас приду со своей любимой песенкой! — Он уперся руками в бока. — Господа, скажите мне, разве может быть любовь греховной? — Шквал аплодисментов. Мужчина за роялем начал наигрывать знаменитую песенку Сары Леандер. Лила-Лулу застонал. — Разве может быть любовь греховной? — Он пытался подражать Саре Леандер, но выходило похоже на забитый пылесос. — Бывало ль так с тобой, тебя дерут, а у тебя от счастья мокрые трусы? — Потом он, кривляясь, крикнул: — Ох, дорогой, я от счастья забыла принять пилюлю! — И так по-идиотски завилял при этом задом, как не
Вновь появился конферансье:
— А теперь, дорогие друзья, дорогие господа и девушки, теперь разрешите представить более жирную половину — ха-ха-ха! — «Скрипучих Сисек»: наша Дивина! Эй, Дивина, свинья, ну-ка иди сюда, ха-ха-ха!
Дивина, в самом деле жирный как боров, втиснутый в розовую блестящую робу с открытыми плечами, поднял для приветствия руки над головой — под мышками у него были приклеены огромные пучки волос. Аннабель бы это понравилось. Когда аплодисменты немного стихли, Лила-Лулу и Дивина спели вместе старый хит Кати Эбштайн: «Что есть у нее такого, чего нет у меня?» При этом Дивина с упреком показывал на Лила-Лулу, зажавшего руку между ног, как женщина, которой срочно нужно в туалет. Когда песня закончилась, он нажал двумя руками на свои ляжки, и оттуда на сцену полилась струя. Фаны уже были не в силах сдерживать себя. Мне это показалось неприличным, но я все-таки захлопала, чтобы никто не подумал, что я что-то имею против голубых. Таня не хлопала. Михаэль целиком и полностью игнорировал происходящее и продолжал что-то писать в своем блокноте.
Дивина оттопырил свой свинячий зад в сторону публики. Лила-Лулу пронзительно завизжал:
— Раз под нами или перед нами есть столько одаренных пердунов — ха-ха-ха! — тогда кое-что для любителей духовой музыки! — Мужчина за роялем заиграл: «Ветер рассказал мне песню», еще один хит Сары Леандер. Лила-Лулу встал на корточки перед задницей Дивины и запел «Ветер рассказал мне песню», и каждый раз на слове «ветер» Дивина громко пукал, а публика стонала от восторга.
Под конец он спел «Ну иди же, иди и кончим скорей». Дивина больше не пускал газы, а застонал в упоении, изображая оргазм. После этого апогея был перерыв. Михаэль захлопнул свой блокнот:
— Все, рецензия готова.
— Однако быстро ты! — удивился Руфус.
— Нет проблем. Стандартная культурная жвачка. А озаглавлю я это так: «Выходящие за границы травести как прорыв в мир вытесненных эмоций» — такое нравится нашим читателям.
— При чем тут авангард, если мужчины демонстрируют, что женщины отвратительны и не умеют петь? — злобно спросила Таня. — Более затасканной темы и не придумаешь.
— Если бы я писал о культуре этого города как она того заслуживает, все бы заметили полную бесполезность должности обозревателя по культуре, — так же злобно ответил Михаэль.
— Если бы женщины, переодевшись мужчинами, устроили такое шоу, это было бы не авангардное
— Если тебе не нравится, можешь уйти. Тогда я припишу: «Лишь одна дама, оскорбленная в своем женском достоинстве, демонстративно покинула театр…» Я это напишу с удовольствием, для прогрессивных мещан материал станет еще привлекательнее.
— Не дождешься. Но ты мог бы предупредить меня заранее. Или у тебя тоже педагогические амбиции?
— Нет. Я думал, ты знаешь наш театр.
Руфусу удалось поменять тему.
— Ты уже придумал, что ты напишешь о наших кулинарных курсах?
— Нет. Кулинарные подробности слишком скучны. Я хотел бы освежить материл какой-нибудь историей найденного счастья. С вашего фронта есть какие-нибудь донесения об успехах?
Таня засмеялась.
Руфус вздохнул.
— Нет, до этого пока не дошло. Хотя об одной победе все же могу доложить.
Он многозначительно посмотрел на Таню.
— Какой?
— Я пришел к выводу: не надо дожидаться, пока другие примут решение. Надо самому требовать этих решений.
Надо же, и я пришла к такому же выводу.
— Чего же ты раньше ждал? — нетерпеливо воскликнула я.
— Может, я ждал такую женщину, как Таня, которая сказала бы мне, с чего начать.
— Как здорово! — Таня чмокнула Руфуса в центр его брови.
— Держите меня в курсе, — сказал Михаэль.
«Скрипучие Сиськи» опять выскочили на сцену. Лица их были размалеваны помадой, как у клоунов. Они запели старый шлягер «Поцелуй меня, прошу, поцелуй меня…». Разумеется, они пели на свой лад, выводя сиплыми голосами: «Трахни меня, я прошу, трахни меня…»
Я пыталась изобразить улыбку, чтобы не думали, будто я — не имеющая чувства юмора эмансипе. Мысли мои возвращались к Руфусу и Тане. Если он ждал именно ее, должен бы сейчас купаться в блаженстве, мечтал бы заключить весь мир в свои объятия. Но он не обнимал даже Таню. А Таня была погружена в созерцание своего отреставрированного кольца с опалом.
Когда «Скрипучие Сиськи», наконец, угомонились, Михаэль прошептал:
— С меня довольно. Предлагаю убраться в какое-нибудь место, свободное от культуры.
— Я хочу домой, — сказала Таня. — Завтра мне надо быть в форме. Я иду на выставку во Французский Банковский центр.
Михаэль заглянул в свой блокнот:
— Верно, там завтра вечером открытие выставки. Будут, как всегда, превосходные канапе и самое дорогое шампанское. Я тоже туда пойду. Могу гарантировать, что тебе там понравится. Знаешь, что экспонируется?
— Старинные французские украшения. У моего ювелира висел плакат, и узнав, что меня это интересует, он подарил мне билет на открытие.
— Поздравляю, — сказал Руфус.
Сколько же мужчин вращается вокруг Тани? Я уже сбилась со счета. Руфус, Детлеф, ювелир? Впрочем, меня это абсолютно не касается.
— «Красивый, чужой мужчина…» — запели «Скрипучие Сиськи» — на удивление серьезно и проникновенно.
— Я пойду, — поднялась я, — завтра прямо с утра примусь за проект.
— Проводить тебя до автобуса? — заботливо, как всегда, предложил Руфус.
Нет необходимости. Я ясно видела перед собой свой путь.