Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
С Чайтена на катере переплываем в Пуерто-Монт, оттуда заезжали в разны деревушки, в Вальдивия, Лос-Лагос. В Лос-Лагос нам сказали: в Жёжи деревушка, там есть семьдесят гектар земли, и не очень дорого, за сорок тысяч долларов. Съездили посмотрели. Да, земля ничего, коло асфальта, Вальдивия шестьдесят километров. Оне договорились брать, спрашиваю:
– Мне уделите хоть бы четыре гектара?
Оне:
– Да, без проблем, приезжай, хоть будем молиться вместе.
– Ну, договорились.
Я с радостью уехал домой, оне тоже уехали в Боливию собираться кочевать. Приезжаю домой с хорошими новостями, стали собираться, тятя говорит:
– Ну, цыган же ты, Дашка! Не сидится тебе на месте.
– Но что поделаешь, так получается. Жили
Попросил тятю, чтобы отвёз до Барилоче, подцепили лодку за грузовик и тронулись в Барилоче. В Барилоче продали лодку, распростились с тятяй и на автобусе уехали в Чили всёй семьёй.
15
Приезжаем на ету землю, Артёмовских всё ишо нету. Зашли в дом, стали жить.
Дело было летом. Чем заняться? Вижу, что рукоделие здесь в ходу, работать на земле не подходит: надо много деняг. Обратился в мунисипалитет и попросился на выставку своих вышивок. Как раз была ферия [120] , и нас приняли. Сделали дешёвеньки буклеты, выставили вышивки, иголочки, пяленки [121] , нитки, рисунки, а программу сделали – что учим даром, бесплатно, толькя матерьял продаём. Народ заинтересовался, мунисипалитет дал нам помещение, где учить, и мы после каникул стали учить. Марфа с детками дома готовили рисунки, нитки, я делал иголочки и учил по пятницам. Обратился в телевизиённой Канал-10 в Вальдивия, ето тоже помогло хорошо. Стали учить в трёх местах. Вскоре добился в Сантьяго в главный канал, в программу «Сабадос гигантес», ету программу вёл дон Франсиско – по прозвищу, а его звать Марио Круесбергер. 20 июля мы показали наши вышивки и указали почтовый адрес. К нам повалили со всёй страны писмы. Кажду неделю приходишь на почту и в яшике писмов, что не входит. Все одне и те же вопросы: где и как можно научиться? Мы отвечали: организавывайтесь, делайте группы, ищите помещение, и мы раз в неделю будем приезжать учить вас, бесплатно, толькя берём за матерьялы, и берёмся учить в главных городах, от Пуерто-Монт и до Сантьяго, по главный трассе Рута-Синко.
120
Ярмарка, исп. feria.
121
Пяльцы.
К етому времени приехали сам дед Артём с бабушкой Марьяй, младша дочь Васка, два сына – Карпей и Илюшка. Мы здесь без них свалили пять сухих и гнилых лесин на дрова, наняли искололи. Дед приехал, увидел, раскричался:
– Како имели право дерева трогать!
Стали извиняться, что сухи и гнилы, зима холодна, много сырости. Он поднялся ишо хуже:
– Не имеете права задеть и волосинки здесь! И зачем суда приехали, хто вас звал!
Видим, что пахнет говном, посудили, что делать, и решили в Пайжяко арендовать дом. Нашли, арендовали, стали переезжать. Хотели сколь-нибудь дров взять, но дед поднялся:
– У нас нет продажных дров! – И не дал ни полешка.
Ну что, подавись! Мы уехали в город. Но нам чудно: мы с ними прожили неделю совсем незнакомы, деды обошлись с нами очень по-холодному, а бабушка Марья наших детей так Зайчатами и катила, везде ругала да обзывала. Мы с Марфой смеялись: ишо таки бывают люди.
16
Вернусь назад, забыл. В 1988 году в Аргентину приезжал в гости Николай с женой с Аляске. Богатый, имеет два катера рыбальны, две лисензии – на палтус и на лосося. Ето будет брат того Павла, что Марфу не захотели взять с собой с Боливии в Уругвай. Ето не Кузьмин, а Басаргин. Кузьмины простыя, добрыя, Анисим Кузьмин етому Николаю двоюродной брат, Евгений Морозик тоже ему двоюродной брат. Но Николай пробыл неделю
Проехали оне всю Южною Америку, где старообрядцы живут, вернулись домой, и вскоре жена Лукерья попала на машине в аварию и убилась. Как ето получилось, неизвестно, но она давно покушалась на свою жизнь, потому что муж был кровосос.
В 1990 году Николай Басаргин приезжает с отцом Захаром в Уругвай и сватат Марфину сестру Палагею. Та не хотела выходить, он ей не нравился, да и намного старше: она 1963 года, а он 1948 года, вдовой, семья большая, двоя определённых да семеро на руках, последнему всего один год. Но тёща пристрела: выходи да выходи, что богатый, религиозной да милостливый. И девчонку сбили с ума, она вышла.
После свадьбе приезжают в гости в Аргентину с другим свояком, Василием [122] , и собираются проехать по Андам, и в Чили. Заезжают ко мне как свояки, а Иона тут как тут, повёз к себе. Марфины сёстры стали настаивать, что «мы приехали в гости к сестре, а не Иону слушать». Мне обои свояки не понравились, всё подковырки да надсмешки, и всё у них синьцзянсы хуже бесей. Стали меня просить, чтобы повозил их по Андам и довёз до границы Чили. Я попросил грузовик у тяти, он дал, но тормоза были слабы, и не заводился. Стал своякам говорить, что машину добыл, но тормоза надо поправить и не заводится. Говорят: «Дорогой поправим». Ну хорошо, поехали. Я взял троих сынков, заехали к тетке Фетинье – у них гостили тесть с тёщай, – и тронулись в путь.
122
С Василием Ревтовым, женатым на сестре Марфы Ольге.
Дорогой говорю: «Тормоза надо поправить». Молчат. Едем по трассе 22, движение много, особенно Алто-Важе. Говорю: «Машину надо справить». Молчат. Думаю: испытаю, что будет дальше. На друго утро приезжам в Барилоче, и поехали вдоль Андов на юг, вдоль гор по крутикам. Мы без тормозов, машина не заводится. Через сутки приезжаем в Корковадо, говорю:
– Куда вас, на границу или поедете со мной рыбачить?
Тесть сразу:
– Поехали рыбачить.
Николай:
– Мне хоть как.
Василий:
– На границу.
Жёны настаивают:
– На рыбалку, чтобы отдохнуть.
Ну, поехали рыбачить. Шестьдесят километров дороги худыя, горы, крутики. Вот уже вечер, холодно, машина подпрыгивает. Ишо минут пятнадцать, и будем на месте. Стукают из кузова, останавливаюсь: «В чём дело?» Вылазит Василий, и взялся меня материть как мог, что завёз в такую глухомань, Николай туда же. Я слушал-слушал и заплакал. Тесть заступился и спросил:
– Далеко ишо?
– Нет, пошти на месте.
– Ну, поехали.
Приехали. Ето там, где первый раз приезжали землю смотреть. Утром погода угодила прекрасна. Все повеселели, я с детками приготовил сетки, надули камеру, пошли на озеро, поставили сетки. Но вода была очень холодна. Покамесь ставили сетки, я замёрз, меня стало стегать [123] , едва-едва доплыл, дети напугались. Едва выпрямился и, сколь было силы, пошёл, постепенно разогрелся, и стало хорошо. Наутро пришли – полно сетки форели. Мы етот день консервировали, коптили, солили, вышло шестьдесят банок консервы, два ведра по двадцать килограмм солёной да ведро копчёной. Пробыли три дня, и обратно доехали в Корковадо.
123
Сводить судорогой.