Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
– И Ульян тоже? – Я удивился: у нас с нём никогда никаких худых отношеньев не было. Что, неужели продался?
Тесть:
– После духовных столов милости просим. С етим идивотом уже не знаем, как и жить, одно мученье.
Я решил уехать домой, стал собираться, тесть увидели, стали упрашивать, чтобы остались, нас уговорили, мы остались.
На другой день молодых свенчали, духовны столы кончились, тесть приходит, приглашает. Конечно, обидно, ну что, приходится терпеть. Приходим на свадьбу, все весёлы, нас посадили за стол, мы стали кушать. Подходит Коля, с надсмешкой подаёт стакан, говорит:
– Пей.
Я взял стакан, выплеснул и сказал:
– Я от фарисеяв не пью.
Многи увидели, зашаптались. Мы покушали,
– Сватья, ты не думай, что он такой безграмотный, он захочет – всех нас заговорит! – И прошёл.
Сколь наглости! Стоим с мужиками возле костра, подходит Паша, хочет со мной разговор завести, говорю:
– Какой может быть у нас разговор, ты фарисей, а я мытарь. – И ушёл.
Напала така обида, говорю Марфе:
– Я больше не могу, поехали домой.
Мы собрались, нас стали уговаривать, но мы не остались.
3
Вернусь назадь, когда мы жили на острове. Дрова возили от Гонсалеса. Однажды поехали на двух лодках за дровами с Алексеям, нагрузили, шёл ветер, были волны, Алексей говорит:
– Тятя, хватит.
– Ничего, ишо маленькя.
Ишо загрузили. Ну, хватит, поплыли. Выплываем в глубь, волны боле и боле, стало страшно, ветер ишо добавил, волны стали выше. Смотрим, одна волна, втора, третья, и наша лодка пошла на дно, хоть и деревянна, но мотор тянет на дно.
– Алексей, не робей, переплывай на ту лодку и сбрасывай дрова!
Алексей махом туда, а я быстрым махом освободил верёвку, подплыл к другой лодке, привязал, и стали сгружать дрова. Разгрузили, стал за верёвку тянуть, подаётся, подтянули, нос лодки завыставлялся, привязали ближе. На наша счастья, на маленькяй лодке осталось обрезок палатки, вёслов не было, был ключ от свечей да отвёртка. Когда лодка потонула, я успел выключить мотор, ето уже хорошо, выключенной мотор легче прочистить. Ето получилось в девять часов утра, мы сделали маленькяй парус и вечером в пять часов выплыли на берег, открутили свечи, прочистили, продули и завели мотор. Ну, слава Богу.
В Ново-Берлине на наш берег приходил парнишко – лет двенадцать, весь изорванный, грязный, косматый, и всё любопытничал и старался завести дружбу с нашими ребятёшками, где что-нибудь поможет. Но как много воров, я говорил детям: «Гоните его от себя», но дети жалели. Как-то раз не хватило рабочих, оне спросили его:
– Поедешь с нами рыбачить? – Он с радостью собрался. – Но беги, неси постель, посуду.
Он отвечает:
– У меня нету.
Ребятёшки взяли запасную постель, чашку-ложку. Стали рыбачить. Он оказался ленивенькяй, но послухливый. Бывало, много работы, станут на его кричать, он плачет да работает. Дети стали его брать на рыбалку. Когда он почувствовал доверия, рассказал про свою жизнь. Его отец работал чернорабочим, заработки низки, пятеро детей, да ишо пил. Мать жила распутно, дети росли без надзору, всегда были голодны. Етого парнишка звать Естебан. Ему часто приходилось ставать в три-четыре часа утра и искать в кухне что-нибудь поесть. Когда увидел нас, присмотрелся к нашему укладу жизни, и решил во что бы то ни стало войти в нашу жизнь. Я ето не знал, дети говорили, что он просится к нам.
– Да вы что, ничего с его не будет, мало ли пришли к нашим, а потом бросают и уходют. Гоните вы его от себя.
Дети стали издеваться над ним, чтобы он сам ушёл, но он всё терпел и старался угодить, дети стали его жалеть, но мне ничего не было известно.
Тестявы ребятёшки рыбачили всегда близко возле наших. Тимофей женился и уехал в Аляску рыбачить с тестям, Анатолий с Алексеям рыбачили недалёко от нашего Алексея. Но наш Алексей настоль прославился храбрым и профессиональным рыбаком, все рыбаки, русски и уругвайсы, почитали
– Говорю своёму Анатолию: «Слушайся и проси совета у Алексея, он прославленный рыбак и добрый, всегда посоветоват, где ставить сети».
Анатолий решил испытать, попросился у Алексея:
– Можно с тобой поплыть вряд [180] ?
– Да, пожалуйста.
Поплыли, доплыли, где Алексей решил остановиться, Анатолий спрашиват:
– Алексей, а где посоветовашь поставить сетки?
Алексей посмотрел на солнса, на погоду, откуда ветер, на речкю и сказал:
180
Рядом.
– Плыви вон туда, сетки ставь вот так, – показал как.
Алексей:
– А ты куда?
Он посмотрел туда-сюда и сказал:
– А я поплыву вон туда.
Анатолий поставил сети как сказано, но последню сеть поставил по-своему. Наутро все сети полно рыбы, а в той, что поставил по-своему, пусто. У Алексея тоже полно.
Некоторы ребята злились и завидовали: как так, у Алёшки рыба, а у нас нету. Раз решили испытать, поплыли все за нём, он видит, что ето не рыбалка, ишо отплыл и остановился, стал ставить сети. Все остальные стали ставить круг него, всё заставили. Утром приплыли – нет ни у кого рыбы, все бросили Алексея, уехали каждый на своё место. Алексей вернулся на своё место и приблизительно знал, куда шло руно рыбы. Доплыл, поставил сети – наутро полно рыбы. Ребяты: «Ето колдун», Георкя Ануфриев даже сумел сказать: «Собачья счастья». Однажды поднялся ветер, все рыбаки бросили рыбачить: больши волны. Алексей знал: в таку погоду хорошо ловится дорадо, поплыл. Все рыбаки ахнули: волны большие, Алексея то видать, то не видать, все сказали: всё, утонул. Перед утром ветер стих, рыбаки решили плыть, искать Алексея, смотрют: Алексей плывёт, полно дорадов. Алексей никогда не гордился и вёл себя скромно, за ето его все любили.
Ксения Григория часто бросала и снова вёртывалась к нему, последний раз сманила его в Бразилию, у них родился сын, назвали его Калин. Григорий пил, однажды пришёл пьяный прежде времени и захватил Ксению с бразильяном на кровати, избил её и уехал в Уругвай. Она стала шляться, он ушёл к бактистам [181] , бросил пить-курить, стал рыбачить и пасеку разводить. Ксения хотела вернуться к нему, но он её не принял.
Наш Илья просится в Боливию, девок посмотреть и даже жениться. Стал ему говорить:
181
К баптистам.
– Подожди, чичас много работы, всего восемнадцать лет.
Ни в каки: поеду и всё. Думаю, я ведь тоже женился восемнадцатилетний, ну, пускай едет.
– Марфа, езжай с нём вместе. – Она собралась. – Да смотри за нём хорошень, сама видишь, парень молодой.
Оне уехали, у нас самый разгар работы, Андриян день и ночь возит рыбу, мы пакуем, готовим грузы, отсылаем. Кажда фура чистого заработку семь тысяч долларов, делится на три части: нас троя, и три части. Японес не знаю, платил ли или нет моим компаньёнам, но одно: мои компаньёны стали высылать реже и реже рыбакам деньги. Пошли проблемы, рыбаки стали бастовать, я стал требовать, чтобы деньги высылали, те жалуются, что «японес не плотит», звоню японсу, тот отвечает, что «пошти всё заплочено». В Бразилии пошла девальвация, доллар стоил один на один, а тут за два месяца ушёл три на один. Стало совсем невыгодно: наоборот, пошлёшь фуру и ишо остаёшься должен. Все скупшики остановились скупать рыбу, мы тоже остановились. Мои компаньёны приехали забирать машину.