Поймать хамелеона
Шрифт:
Идти было не мало. Бакалейная лавка находилась в конце Серпуховской, и по пути к ней надо было пересечь еще два проспекта: Клинский и Малый Царскосельский. После лавки начиналась уже набережная Обводного канала, и как раз в том месте имелся мост, носивший название «Газовый», потому что на другой стороне стоял Газовый завод. Там же располагалась компания Яблочкова, которая изготавливала электрические машины и аппараты, а также проводила электрическое освещение. Еще имелись ветеринарная клиника, Водочный завод и прочее. Но дальше Семенцов, как называлась эта часть Петербурга, где располагалась Серпуховская улица, Олегу идти
Семенцами это место называли из-за Семеновского полка, располагавшегося тут. И улицы, ныне носившие названия в честь городов Московской губернии, прежде имели просто номера рот. Да и прежние деревянные казармы уже несколько лет перестраивались под многоэтажные доходные дома. Лавка же Кондратия Евставфьевича всё еще находилась в деревянном строении.
А еще за Семенцами начала закрепляться недобрая слава разбойного места, и по этой причине Котов решил выйти много раньше. Приличный господин, который просит отвезти себя на Серпуховскую, запомнится намного лучше, чем тот же господин, когда он приказал везти себя к Департаменту министерства финансов. А ходить пешком Олег никогда не ленился, тем более, если идти было недолго.
Признаться, если бы его целью сегодня было только посещение этого места, розыскник оделся бы проще, а сейчас на него поглядывали. На ипподром Семеновского полка, конечно, приходила хорошо одетая публика, но являлась она совсем с другой стороны от ипподрома, по Николаевской улице. Так что внешний вид Котова был несколько неуместен, однако на это он не стал обращать внимания. Главным оставалась цель мага.
Дверь в лавку была открыта, и Олег, войдя, сразу же обратился к приказчику:
— Доброго дня, любезный. Здесь ли Кондратий Евстафьевич? У меня до него дело.
Приказчик, краснолицый дородный мужчина с рыжеватыми прилизанными волосами, угодливо поклонился.
— И вам дня доброго, ваше благородие, — ответил он. — О ком доложить прикажете?
— Скажите, что Степана приятель пожаловал, — велел Котов.
— Сей минут, ваше благородие, — снова поклонился приказчик и исчез за задней дверью.
От нечего делать, Олег скользил скучающим взглядом по сторонам. В лавке было сейчас всего трое покупателей, точнее, покупательниц. Две пожилые женщины и молоденькая девушка. Последняя время от время косилась на Котова. Он едва приметно улыбнулся и подмигнул, девушка зарделась, и розыскник отвернулся.
В это мгновение дверь снова открылась, и приказчик поклонился в третий раз:
— Прошу, ваше благородие.
— Благодарю, голубчик, — кивнул Котов и прошел в узкий коридорчик, который заканчивался еще одной дверью, за ней и находился кабинет владельца лавки.
Кондратий Евстафьевич был примечателен не только своим характером и привычками, но и внешне. На улице его легко было принять за преуспевающего купца, а то и за промышленника. Одевался он хорошо, даже со вкусом. Костюмы, рубашки, галстуки, заколки, запонки — всё это было добротным и дорогим, но не вульгарным.
И внешне Кондратий Евстафьевич не вызывал неприятия. Борода с усами у него были аккуратно подстрижены, волосы зачесаны на пробор, и пах хозяин бакалейной лавки приятно. В общем, впечатление производил воспитанного человека, который исправно следил за собой. Такому хотелось довериться и пожать руку, и это было бы ошибкой наивного простака, потому что сей благообразный мужчина был вовсе
Хозяин сего заведения обнаружился за столом. И в этой ипостаси он тоже был примечателен. Как уже было сказано, Кондратий Евстафьевич лавку свою любил нежно и искренне. Он мог бы стать успешным купцом, если бы не слабость к противозаконной деятельности, а она была велика, и потому торговля оставалась дорогим сердцу увлечением.
Кондратий Евстафьевич подходил к этому своему делу, как и к любому другому, за какое брался, ответственно. В лавке он снимал сюртук и надевал нарукавники, а если выходил к прилавку, то и передник, а постоять у прилавка он тоже любил. Правда, делал это не часто, лишь когда было дурное расположение духа или же продавец просился отлучиться по какому-то важному делу, а приказчик был занят.
Кроме нарукавников непременным атрибутом Кондратия Евстафьевича являлись счеты. Старые, потемневшего дерева, со стертыми костяшками, они всегда были рядом с хозяином: сидел ли он в кабинете, выходил ли в зал или же заглядывал в лабаз, чтобы лично провести ревизию или осмотреть доставленные продукты. Тогда Кондратий Евстафьевич держал их под мышкой.
Обо всем этом Олегу рассказывал Степан. Из всех своих тайных знакомств, младший розыскник относился с большей симпатией именно к этому человеку. Чем-то он Стёпе пришелся по душе. Для Котова Бакалейщик представлял интерес только как возможный инструмент, а симпатизировал он больше Александру Александровичу Рыкину. Впрочем, они с напарником вращались в разных пластах петербургского общества, оттого и отдавали предпочтение людям, совершенно противоположным по складу характера и роду деятельности.
— Роман Андреич, доброго здравия, — приветствовал Котова хозяин лавки.
Он отодвинул в сторону свои неизменные счеты и поднялся навстречу гостю.
— И вам всего наилучшего, Кондратий Евстафьевич, — дружелюбно улыбнулся Олег и пожал протянутую ему руку.
— Присаживайтесь, ваше благородие, чем обязан? Что-то Стёпушку давно не видать. Не слыхали о нем? Здоров ли наш приятель?
Олег предлагал Степану использовать иное имя, когда он общался с теневым миром Петербурга, но тот решил пользоваться своим. А вот Котов имя поменял уже потому, что Олег Иванович с подобными людьми знакомств не водил, он был человеком порядочным и порочащих связей не имел. И, как было уже сказано, если бы старший розыскник желал посетить только Серпуховскую, то выглядел бы несколько иначе. Однако сегодня обстоятельства сложились так, как сложились.
Впрочем, Котов был магом, и потому набалдашник его трости сейчас играл легким бликом, несколько меняя его облик в глазах тех, кто видел его в лавке, и, разумеется, хозяина. Однако ладонь розыскника скрыла и этот слабый всплеск магического потока, так что люди видели зеленоглазого шатена с чуть вздернутым носом и никаких бликов.
— Степана нет сейчас в Петербурге, — ответил на вопрос Олег. — Насколько знаю, он решил навестить родню и уехал ненадолго.
— Это хорошее дело, — важно покивал Кондратий Евстафьевич, — о родных забывать нельзя. Пусть наведывается, когда вернется, я ему всегда рад.