Пойми и прости
Шрифт:
Джек сделал победоносный круг и торжественно поднял щит над головой. Наши взгляды встретились, и я подумала: может ли оказаться принцем парень с крышкой от мусорного ведра вместо щита и босоножкой вместо меча, победивший драконов, которые вместо огня извергали свои ядовитые жидкости?
– Папа есть папа. Ты ведь знаешь, милая. Веселись.
– Я и так веселюсь. Но папа все портит.
– Он не специально. Он просто переживает. И ничего не может с собой поделать.
– Вообще-то
– Просто развлекайся. Кстати, я убралась в том шкафу и раздала нашу старую одежду.
– Какую еще одежду?
– Тебе прямо срочно необходимо знать это? Голубое платье с длинными рукавами. Ты уже несколько лет не надевала его. А мне нужно место в шкафу!
– Тоже мне проблема, мам. Как мистер Барвинок?
– Много гуляет.
– Ладно, мне пора бежать. Поцелуй девочек.
– И заставить их плакать? [2]
– Я скучаю.
– Я тоже скучаю.
Раф путешествовал ради джаза. По крайней мере, он так сказал, и мы в три часа ночи пошли за ним в место под названием «У Смарти» на крохотной улочке недалеко от канала в центре Амстердама. Он пообещал, что это того стоит, и после нескольких шотов, полдюжины джин-тоников и амстердамской марихуаны мы просто не могли отказать. Он привел нас в какой-то бар в подвале. Интересно, как в Амстердаме могут быть бары в подвалах, если весь город завис на уровне моря? Но я была не в состоянии размышлять о строительном искусстве. Я повисла на Джеке, Констанция – на Рафе, а Эми – на Альфреде, чьи пальцы напоминали мне клавиши пишущей машинки.
2
«Кiss The Girls: Make Them Cry» – песня исполнителя Jim Galloway, переводится как «Поцелуй девочек: заставь их плакать». (Примеч. пер.)
Виктор, граф Дракула, так и не появился на той вечеринке. Джек был знаком с ним, но я не знала, что именно их связывало.
Официантка с огромными бицепсами и таким взглядом, словно она может плюнуть тебе в напиток или унести тебя домой, хочешь ты того или нет, посадила нас за столик рядом с сортиром. Нам пришлось пробираться боком между маленькими столами, а музыка обволакивала нас, не желая отпускать. Черный парень играл на саксофоне, экспериментируя со звуком, заставляя его выть, изгибаться и тянуться. Как только мы уселись, Раф наклонился к нам и рассказал о музыканте.
– Это Джон П, – сказал он с забавным и приятным австралийским акцентом. – Он из Нигерии, но теперь живет здесь. Не думаю, что остальные ребята очень известные, но сессионные сидят…
Это все, что мне удалось расслышать. И то с трудом. К нам подошла
– Я бы поставил семерку нашему поцелую на платформе. А ты? – спросил Джек, обняв меня.
– Так много? Я думала над шестеркой, а может, даже над пятеркой с половиной.
– Ты правша в поцелуях. Я так и думал.
– Как ты узнал?
– Большинство людей – правши. Если встретишь левшу в поцелуях, обрати внимание, у них у всех есть небольшой плавник сзади на шее. Почти незаметный, но он есть.
– Плавник?
Он кивнул.
– Это малоизвестный факт, – сказал он.
– Проблема в том, что мне никогда не ставили ниже девяти. Мои поцелуи могут погубить мужчину для всех остальных женщин. Я просто цитирую то, что мне говорили.
– Поэтому я и снизил балл, – сказал он. – Я мог поднять до десятки, но не хотел, чтобы ты падала в обморок.
– А зачем нужен плавник?
– Какой плавник?
– Ты только что говорил о плавнике. Тот, который сзади на шее.
– Люди Атлантиды. Они все левши в поцелуях.
– Так вот как можно их определить.
– А еще они не станут есть тунец. И любую другую рыбу. Это уже каннибализм.
– Понятно. А обычный человек может быть левшой в поцелуях?
– Нет, на моем пути таких не встречалось.
– Насколько опасно поцеловать гражданина Атлантиды?
– Крайне опасно. На первое свидание обязательно нужно взять пакетик соуса тар-тар, так, на всякий случай. Очевидно же, что тар-тар – это криптонит для того, кто вышел из Атлантиды.
– Ты всегда так делаешь?
– Как?
– Рассказываешь небылицы.
– Ты ведь не думаешь, что у меня сейчас нет соуса тар-тар в кармане?
– Нет, думаю, нет.
Он отклонился назад, цокнул языком и покачал головой.
– Водитель, повар или уборщик? – поинтересовалась я.
– Что? – спросил он, положив руку мне на бедро, и посмотрел мне в глаза так, что я чуть было не потеряла самоконтроль.
– Водитель, повар или уборщик? – повторила я, пытаясь игнорировать его руку и взгляд.
– Я должен выбрать что-то одно?
Я кивнула. Нужно было убрать его руку. Я прогнула спину.
– Уборщик. Я люблю готовить и вожу лучше Джеймса Бонда.
– Но ты больше похож на Росомаху.
– Мне убрать руку?
– Смотря куда.
Улыбнувшись, он убрал руку, и мы стали наблюдать за игрой музыкантов.
Официантка принесла заказ, как раз когда композиция закончилась. Раф кивнул и зааплодировал, мы повторили за ним. Любопытное зрелище – когда музыканты находят друг друга в мелодии. Любопытно и то, что Джон П – это нигериец, играющий на саксофоне в европейском баре, а мы приехали из Соединенных Штатов и все находимся здесь и сейчас. Может быть, во мне тогда говорила марихуана – кто знает, – но, сделав обжигающий губы и язык глоток коньяка, я посмотрела на девочек и улыбнулась. Эми и Констанция медленно моргали и качали головами под музыку.