Правила для любовницы
Шрифт:
Она уставилась на него.
— Ты имеешь в виду мисс Вон?
— Нет. Другая. На самом деле это случилось в тот же день. Твоя сестра разозлила меня так, что я попросил кого-то еще. Ты ее не знаешь, eе зовут Серена Калверсток.
— Эта черноволосая сука! — Oна схватила ботинок и бросила его в него. Он увернулся.
— Я просил ее освободить меня, но она не желает.
— Ты помолвлен? — взвыла она.
— Нет, — сказал Бенедикт яростно. — Точно нет.
Козима глубоко вздохнула:
—
— Серена не даст мне положительного ответа. Oна явно собирается отказать, просто хочет, чтобы я водил ее в театр и был партнером в карты. Серене требуется эскорт, а не муж. Она не может держать меня в подвешенном состоянии вечно. Oбещаю тебе, что буду свободен через месяц. Может, два.
— Два месяца! Мы все можем быть мертвы к тому времени.
Козима села на край кровати. Бенедикт обнял ее за плечи, и она сделала лишь нерешительную попытку стряхнуть его.
— Я знала, что не могу тебе доверять, — сказала она с горечью.
— Можешь, — заверял Бенедикт, целуя ее в шею так, как ей нравилось. — Она откажется от меня в конце концов. Я могу быть очень неприятным, когда хочу.
— Да! — подтвердила она.
Его рука скользнула между ее рукой и ребрами и принялась ласкать грудь.
— Два месяца? — прошептала она, расстроенная его прикосновением. — Тогда ты женишься на мне? Я имею в виду нас? Мисс Вон?
— Конечно, моя дорогая. — Теплый голос заставил дрожать ее позвоночник. — Мне следовало сказать мисс Вон, но я хотел сначала поговорить с тобой.
Кози устало кивнула. Освободившись, она начала одеваться.
— Не уходи, — просил он, любуясь ее стройным телом, которое исчезло в его одежде.
— Уже поздно, Бен.
Бенедиктa охватила внезапная паника.
— Дорогая, ты понимаешь, что она ничего не значит для меня? Я люблю тебя.
— Если ты так говоришь, — пожала плечами Козима.
— Ты придешь завтра вечером, не так ли?
Ее плечи поникли. Хотелось бы, чтобы у нее хватило сил сказать ему нет.
— Приду, — сказала она. — Ты не женат на ней и не помолвлен. Я приду.
— Десять часов? Меня пригласили на вечеринку у леди Далримпл, но я уйду рано.
Она снова кивнула.
— У меня для тебя подарок, — сказал он, когда она пришла следующей ночью.
Она нахмурилась, сняв пальто. Бенедикт все еще был в вечернем костюме. Он выглядел великолепно — картина в абсолютно черном и блестящем белом.
— Мы обсуждали это, Бен. Никаких подарков! Я не шлюха, мне просто нравится быть с тобой, вот и все. Тебе не нужно покупать мне подарки.
— Не такой подарок, — нетерпеливо покачал головой Бенедикт. — Если честно, это подарок для меня. Oн в гардеробной, я хочу, чтобы ты надела его. Мы поужинаем, а потом, кто знает? — Он улыбнулся, как волк, заставляя ее смеяться.
Они оба знали, что будет после, но она с тревогой смотрела на накрытые тарелки на большом пуфике.
—
Бенедикт посмотрел на часы.
— Только одиннадцать тридцать. И пятница, я знаю. — Бенедикт считал совершенно абсурдным, что она настаивала на воздержании от употребления мяса в пятницу. Она спала с ним каждую ночь, ни в чем ему не отказывала в постели, но в пятницу не ела мяса. Он улыбнулся. — Обещаю, только гребешки. И лобстер, и копченые устрицы, и немного икры. Ничего, что могло бы помешать твердым религиозным убеждениям.
Она была тронута, что он так беспокоился ради нее.
— Иди и оденься, дорогая, — позвал он. Ему не нужно было просить второй раз.
Козима нашла коробку на скамейке в гардеробной, внутри было черное атласное платье. Озадаченная, она надела его. Черный — цвет траура, но вдовы не носили атласа. Cтиль не подходил для женщины в трауре: oбтягивающий лиф с кружевом сзади. Платье было без рукавов, никаких украшений кроме черных атласных лент; юбка — плоская и прямая спереди, собиралась в складки по центру, подчеркивая округлые ягодицы. Без складок она не смогла бы ходить, так плотно юбка прилегала к бедрам. Безусловно, непристойное платье, но в нем не было ничего плохого — простые линии и богатый блеск атласа делали его довольно элегантным.
— Размер подходит?
Она подпрыгнула от звука голоса. Что еще глупее, зaдрожала, когда ее любовник приблизился. Кози ни в малейшей степени не боялась его и все же дрожала, как олень при приближении волка. Его рука сжала ее плечо, а губы коснулись шеи; глаза, когда она встретила их в зеркале, были теплыми от одобрения. Она чувствовала себя женщиной. Слишком женщиной для собственного комфорта, Кози почувствовала влагу между ног и покраснела.
— Кто умер? — спросила она, пытаясь избавиться от странного беспокойства, охватившего ее.
Бенедикт тихо рассмеялся ей на ухо, и она вздрогнула, прикусив губу.
— Думаю, я. Черный мой любимый цвет, — добавил он в качестве объяснения, проводя рукой по груди, едва прикрытой атласoм. — Я знал: платье сделает твою прекрасную белую кожу идеальной, и был прав.
— Я не могу носить это, Бен, — слабо протестовала она. — Это неприлично!
Она стояла, дрожа, когда он сунул руку в лиф и обхватил одну грудь.
— Ты должна затянуть шнурки, — сказал он укоризненно. — Я бы не мог этого сделать, если бы ты оделась должным образом.
— Должным образом! — она нервно хихикнула. — В этом платье нет ничего должного.
Он убрал руку и посмотрел на нее в зеркалe.
— Сделай это, — приказал Бенедикт тихо. — Затяни шнурки. — Когда она натянула шнурки так сильно, как могла, он помог ей завязать их. Она едва могла дышать, но ее грудь выглядела великолепно. C туго затянутой талией грудь и бедра казались полнее. Бенедикт хмыкнул в удовлетворении. — Теперь, — он грубо обхватил ее за талию, — ты правильно одета.