Правители тьмы
Шрифт:
"Я... я сожалею", - заикаясь, пробормотал он. "Я действительно сожалею. Я намеревался ударить тебя этим, Гаривальд. Вероятно, мне тоже не следовало этого делать, не так ли?"
"Нет, ты, кровавый сгусток", - рявкнул Гаривальд. Он снова повернулся к Тантрису. "Ну?" он потребовал ответа. "Ты собираешься рассказать мне еще что-нибудь о том, что Садок - это единорог, на котором ты собираешься ехать к победе, и он забодает все, что встанет у тебя на пути?"
Тантрис все еще таращился на останки своего товарища. Поляну заполнил запах горелого мяса. Гаривалду
"Это первая разумная вещь, которую ты сказал с тех пор, как попал сюда", - сказал ему Гаривальд.
Но Тантрис покачал головой. "Нет. Нам действительно нужно сделать все возможное, чтобы помешать рыжеволосым перевозить припасы через Грелз. Однако мы это сделаем".
"Как бы мы это ни делали - да", - сказал Гаривальд. "Предположим, ты позволишь нам найти наш путь вместо того, чтобы рассказать нам свой". Тантрис снова посмотрел на труп Гандилуза. Он сглотнул. Он не сказал больше ни слова.
Одиннадцать
Никто не смог бы приблизиться к линии боевых действий через огромные леса западного Ункерланта, не зная, что там сошлись две армии. Нос невежественного путешественника подсказал бы ему, если бы ничего другого не было. Иштван не был невежественным путешественником, но он чувствовал вонь немытых тел, еще более отвратительную вонь плохо прикрытых отхожих мест и резкий привкус древесного дыма.
И все же, в это время года, эта вонь была почти запоздалой мыслью в воздухе. Все было зеленым и растущим. Деревья с широкой листвой, голые всю зиму, заново укрылись. То же самое сделали кусты и папоротники, которые росли под ними. Сосны, ели и бальзамины круглый год оставались покрытыми листьями, но поднимающийся в них сок придавал пикантные нотки, которые оценили ноздри Иштвана.
Он также оценил затишье в боях. "Мы в обороне", - сказал он капитану Фригьесу, когда новый командир роты вышел вперед, чтобы осмотреть редут, - "и они тоже в обороне. Соедините все это вместе, и получится не так уж много экшена ".
"Иногда звезды освещают нас", - сказал Фригийес. Он был крупным мужчиной, дородным даже по стандартам Дьендьоси, со шрамом на правой щеке. "У нас проблемы на островах, у ункерлантцев проблемы на востоке. Если сложить все это вместе, то они не хотят здесь воевать, и мы тоже".
Капитан Тивадар мог бы сказать то же самое. Иштван скучал по своему давнему начальнику, но Фригиес выглядел надежным офицером - и он ничего не знал о том, почему у Иштвана и нескольких его товарищей по отделению были шрамы на левой руке. Иштван огляделся. Все его солдаты были заняты другими делами. Он мог задать вопрос, возможно, неподобающий для человека расы воинов: "Тогда почему бы нам не пойти дальше и не заключить мир?"
"Потому что мы предали бы наших альгарвейских союзников, если бы сделали это, а они нанесли несколько тяжелых ударов проклятым куусаманцам", - ответил Фригиес. "Кроме того, поскольку король Свеммель не проявил
Любой бы счел Свеммеля воином, неловко подумал Иштван. Но он просто безумец. Все это знают. Даже его собственные солдаты знают это. Но почему они так упорно сражаются за безумца?
"Наслаждайся этим, пока это длится", - сказал ему Фригиес. "Это не будет длиться вечно. Рано или поздно альгарвейцы нанесут свой удар, как они делают каждую весну. Тогда, скорее всего, они снова отбросят ункерлантцев назад, и тогда ункерлантцы снова нанесут нам удар здесь."
"Прошу прощения, сэр". Иштван нахмурился. "Я этого не понимаю".
"Какова вероятность того, что Свеммель одержит летнюю победу над Алгарве?" Спросил Фригис. "Не очень, если посмотреть на то, что произошло за последние два года. Так что, если ункерлантцы хотят побед, чтобы их собственный народ был счастлив, они попытаются настроить его против нас ".
"О". Это имело неприятный смысл. Это также было своего рода оскорблением. "Мы проще, чем альгарвейцы, не так ли? Мы не должны быть проще, чем кто-либо другой".
"С нами проще, чем с альгарвейцами, да". Фригийес не казался оскорбленным. "Они могут привести с собой весь свой военный аппарат. Мы не можем. Все, что у нас есть здесь, в этих лесах, - это одни из лучших пехотинцев в мире ". Он хлопнул Иштвана по спине, выбрался из редута и пошел своей дорогой ".
Иштван повернулся к своему отделению. "Капитан говорит, что у Дьендьоса одни из лучших пехотинцев в мире. Он еще не видел вас, ленивых ублюдков, в действии, вот что я думаю ".
"Какое-то время не было никаких действий", - сказал Сони, что тоже было правдой.
"Ты действительно многого хочешь?" Спросил Кун. Даже если бы он носил очки, он мог бы задать подобный вопрос: он видел столько же отчаянных боев, сколько и любой человек в лесу, возможно, за исключением Иштвана.
Если бы кто-нибудь из новичков задал этот вопрос, Сони почувствовал бы себя обязанным выпятить грудь и вести себя по-мужски. Как бы то ни было, он пожал плечами и ответил: "Это, вероятно, произойдет, хочу я этого или нет, так какой смысл беспокоиться?"
Рыжая белка была достаточно опрометчива, чтобы высунуть голову из-за ствола березы. Палка Иштвана, готовая для Ункерлантцев, была готова и для белки. Он упал в кусты под деревьями. "Неплохо полыхнуло, сержант", - сказал Лайос. "Что-нибудь вкусненькое для травки".
Кун вздохнул. "К тому времени, как ты освежуешь и выпотрошишь ее, на белке едва ли останется столько мяса, о котором стоит беспокоиться".
"Ты жалуешься не поэтому", - сказал Иштван, покидая редут, чтобы забрать белку. "Я знаю, почему ты жалуешься. Ты прирожденный городской человек, и тебе никогда не приходилось беспокоиться о том, чтобы есть что-то вроде белок, пока тебя не затянуло в армию ". В кустах белка все еще слабо билась. Иштван нашел камень и пару раз размозжил ему голову. Затем он отнес его обратно за хвост, пару раз остановившись, чтобы смахнуть блох. Он надеялся, что перебил их всех. Если бы он этого не сделал, он бы сделал еще несколько царапин.