Правители тьмы
Шрифт:
Леудаст снова подумал о Сулингене. Ункерлантцы, защищавшие Браунау, сражались с той же решимостью, что и их соотечественники дальше на юге. Каждая хижина, каждый амбар, каждый колодец защищались так, как если бы это были ворота во дворец короля Свеммеля в Котбусе. Никто не подсчитывал стоимость. Решимость была налицо: альгарвейцы не пройдут дальше деревни.
Со своей стороны, солдаты короля Мезенцио оставались упрямыми и находчивыми. Не успевали защитники Браунау разгромить одну бригаду, как в бой вступала другая. Как всегда, рыжеволосые были храбры. В
"Они не могут добраться до Браунау никаким другим способом, кроме как прямо по курсу, вы понимаете?" Сказал Рекаред. "Земля не позволит им попробовать ни один из их причудливых альгарвейских трюков и подойти к нам сзади".
"Во всяком случае, так это выглядит", - согласился Леудаст. Он не был так уверен в том, что люди Мезенцио могли или не могли сделать. Он ошибался слишком много раз.
У Рекареда было меньше сомнений - но ведь он не был в бою так долго, как Леудаст. "В вашей деревне играют в игру под названием "Последний оставшийся в живых"?" - спросил он.
"Есть, сэр", - ответил Леудаст. "Я думаю, они играют это везде. Это помогает, если ты пьян". Двое мужчин стояли лицом к лицу, по очереди нанося друг другу удары так сильно, как только могли. В конце концов, один из них больше не смог бы подняться, и другой парень стал победителем.
"Что ж, вот что у нас здесь есть", - сказал Рекаред. "Либо мы встанем на ноги здесь, в Браунау, либо это сделают альгарвейцы".
"Что-то в этом есть", - сказал Леудаст. "Но выстоим ли мы или рыжеволосые, Браунау не будет".
В Браунау в тот момент почти ничего не стояло. Леудаст и Рекаред оба выглядывали из траншеи между парой разрушенных домов на восточной окраине деревни. Мертвый альгарвейец лежал перед ними; еще двое лежали позади них. Рыжеволосые дважды проникали в Браунау, но им не удалось удержаться. Их окопы, прямо в эту минуту, находятся в паре сотен ярдов от него.
Из-за Леудаста ункерлантские яйцекладущие на хребте в тылу Браунау начали обстрел альгарвейских позиций. Альгарвейские яйцекладущие ответили. Леудаст сказал: "Лучше, чтобы рыжеволосые целились в них, чем в нас".
"О, они доберутся до нас, не бойся", - сказал Рекаред. "Они всегда добираются". Леудаст хотел бы он думать, что командир полка ошибался.
Мимо пролетали альгарвейские драконы. Они также сбрасывали яйца на ункерлантских придурков. Некоторые из них сбрасывали яйца и на Браунау. "Где наши драконы?" Потребовал Леудаст. "Не видел многих из них с тех пор, как эта битва была новой".
"Что-то пошло не так", - ответил Рекаред. "Я не совсем знаю, что, но что-то пошло. Мы должны были нанести альгарвейцам сильный удар, но вместо этого они нанесли его нам".
Леудаст вздохнул. "Сколько раз мы слышали подобные истории раньше?" сказал он. "Сколько из нас в конечном итоге погибнет из-за этого?" Они должны предать огню того, кто нам все испортил ".
"Скорее всего, альгарвейцы убили его, кем
Но Леудаст сказал: "Нет. Кто-то за линией фронта что-то забыл или упустил из виду. Вот как это бывает с нами. Он тот, кто заслуживает того, чтобы его сварили заживо".
"Может быть, ты и прав", - сказал Рекаред. "Но даже если это так, мы ничего не можем с этим поделать. Все, что мы можем сделать, это держаться здесь и не пропустить рыжеволосых".
"Нет, сэр". Леудаст покачал головой. "Есть еще одна вещь, которую мы можем сделать. Мы можем заплатить цену за ошибку этого проклятого дурака. Мы можем. И, похоже, так и будет".
Лейтенант Рекаред сердито посмотрел на него. "Сержант, если бы вы сказали мне что-то подобное прошлой зимой, я бы без колебаний сдал вас инспекторам".
Возможно, у него не было никаких угрызений совести; этой идеи было достаточно - более чем достаточно - чтобы вызвать озноб у Леудаста. У Леудаста было ощущение, что любой, кого сегодня передадут инспекторам, будет принесен в жертву завтра или, самое позднее, послезавтра, и его жизненная энергия обратилась против альгарвейцев. Но Рекаред не собирался отказываться от него сейчас. Осторожно он спросил: "Что заставляет тебя думать по-другому в эти дни?"
"Ну, пара вещей", - ответил молодой командир полка. "Во-первых, я увидел, что ты храбрый человек и хороший солдат. И..." Он вздохнул. "Я также видел, что не все наши высшие офицеры являются такими, какими они могли бы быть".
Этим Рекаред только что вверил свою собственную жизнь в руки Леудаста. Если бы Леудаст решил донести на него, у полка сразу же появился бы новый командир. То, что это было в разгар отчаянной битвы, битвы, в которой будущее Ункерланта висело на волоске, не имело бы никакого значения. Отдав честь, Леудаст произнес с большой торжественностью: "Сэр, я не слышал ни слова из того, что вы там сказали".
"Нет, а?" Рекаред не был дураком. Он тоже знал, что натворил. "Что ж, возможно, это к лучшему".
Леудаст пожал плечами. "Никогда нельзя сказать наверняка. Возможно, это не имело никакого значения, в какую сторону. Я имею в виду, каковы шансы, что кто-то из нас выйдет из Браунау целым и невредимым? Не говоря уже о нас обоих?"
"Если тебе все равно, я не собираюсь отвечать на этот вопрос", - сказал Рекаред. "И если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты тоже не будешь тратить много времени на размышления об этом".
Он был прав. Леудаст знал это. Большую часть времени он не беспокоился о том, что его ранят или убьют. Беспокойство не помогло бы, и это могло причинить боль. Ты должен был делать то, что должен был. Если ты тратил слишком много времени на размышления и беспокойство, это могло замедлить тебя, когда тебе больше всего нужно было быть быстрым. Но здесь, в Браунау, как и в Сулингене, вы с большой вероятностью могли быть ранены или убиты, независимо от того, были ли вы хорошим солдатом. Слишком много яиц, слишком много балок, слишком много альгарвейских драконов над головой.