Правители тьмы

Тертлдав Гарри

Следователь не стал развивать эту тему, из чего Талсу заключил, что он уже поспрашивал вокруг и получил те же ответы, что и Талсу. Теперь он попробовал новый ход: "Вы также утверждаете, что ваша жена ничего не знала об этом".

"Конечно, знаю", - воскликнул Талсу в тревоге, которую он и не пытался скрыть. "Я никогда ничего не говорил об этом Гайлисе. Клянусь высшими силами, это правда".

"И все же у нее есть множество причин не любить альгарвейцев - не так ли?" - продолжал следователь. "Разве это не так, что она видела, как альгарвейский солдат ударил тебя ножом до того,

как вы поженились?"

"Да, это так". Талсу признал то, что вряд ли мог отрицать. "Но я никогда ни о чем ей не рассказывал. Если бы я ей о чем-нибудь рассказал, она, вероятно, захотела бы пойти со мной. Я не хотел, чтобы это произошло ".

"Я понимаю", - сказал елгаванец на альгарвейской службе тоном, предполагающим, что Талсу не помог ни себе, ни Гайлисе этим ответом. "Вы не упрощаете задачу. Вы могли бы, как я уже сказал, если бы только назвали имена ".

"У меня нет никаких имен, чтобы назвать вам", - сказал Талсу. "Единственное имя, которое я знаю, - Кугу серебряник, и он все это время был на вашей стороне. Я же не могу втянуть его в неприятности, не так ли?" Я бы сделал это, если бы мог, подумал он.

"Возможно, мы сможем освежить вашу память", - сказал его следователь. Он позвонил в колокольчик. В комнату вошла еще пара охранников. Не говоря ни слова, они начали обрабатывать Талсу. Он пытался сопротивляться, но безуспешно. Один против двоих с самого начала был плохим шансом, и парни с палками вмешались бы, если бы он куда-нибудь добрался. Он этого не сделал. Громилы обучались своему ремеслу в более отвратительной школе, чем он знал даже в армии, и усвоили это хорошо. Им не составило труда заставить его подчиниться.

Когда избиение было закончено, он едва мог видеть одним глазом. Он почувствовал вкус крови, хотя зубы, казалось, не были сломаны. Одна из его ног пульсировала: охранник сильно наступил на нее. У него болели ребра. Как и живот.

Допрашивающий спокойно сказал: "Итак, тогда - кто еще знал, что вы замышляли измену против короля Майнардо?"

"Никто", - выдохнул Талсу. "Ты хочешь, чтобы я придумывал имена? Какая тебе от этого польза?"

"Если вы хотите назвать кого-нибудь из своих друзей и соседей, продолжайте", - сказал следователь. "Мы задержим их и допросим самым тщательным образом. Вот бумага. Вот ручка. Продолжайте и пишите".

"Но они бы ничего не сделали", - сказал Талсу. "Я бы просто выдумал это. Ты бы знал, что я просто выдумал это".

"Предположим, вы позволите нам беспокоиться об этом", - сказал следователь. "Как только вы предъявите обвинения, вам станет намного легче. Мы могли бы даже подумать о том, чтобы отпустить вас".

"Я не понимаю", - сказал Талсу, и это было правдой: ему было трудно понимать что-либо, кроме собственной боли. Капитан полиции Елгаваны не ответил. Он просто сложил кончики пальцев домиком и ждал. То же самое сделали охранники с палками. То же сделали хулиганы, которые избили Талсу.

Это было бы так просто, подумал Талсу. Я мог бы дать им то, что они хотят, и тогда они больше не причинили бы мне вреда. Он начал просить следователя передать ему ручку и бумагу. То, что случилось с людьми, которых он мог бы назвать, казалось не очень важным. В конце концов, это могло случиться с кем-то другим.

Но

что с ним будет? Ничего? Это казалось маловероятным. Внезапно он увидел ответ с ужасающей ясностью. Если бы он назвал альгарвейцам - или, скорее, их здешнему сторожевому псу - несколько имен, они захотели бы большего. После того, как он дал им первую партию, как он мог отказаться дать им вторую, а затем и третью? Как он мог отказать им в чем-либо после этого? Он не мог. Серебряных дел мастер Кугу тоже начал с того, что придумал несколько имен? Талсу собрался с духом. "Больше никого не было", - сказал он.

Они снова избили его, прежде чем отправить обратно в камеру. Он ожидал, что так и будет. Он надеялся, что его броня добродетели сделает побои менее болезненными. Этого не произошло. И он не получил миску каши, которую пропустил, когда его забирали. Несмотря на это, он хорошо спал той ночью.

***

Снежная буря бушевала вокруг хостела в бесплодной глуши на юго-востоке Куусамо. Пекка чувствовала себя в ловушке, почти как в тюрьме. Она и ее коллеги-маги пришли сюда, чтобы поэкспериментировать так, чтобы никто, кроме нескольких северных оленей, этого не заметил. В этом был здравый смысл; некоторые вещи, которые они делали, разрушили бы большие куски Илихармы или Каджаани, даже если бы все прошло идеально. И если бы некоторые из этих экспериментов вышли из-под контроля… Дрожь Пекки не имела ничего общего с ужасной погодой.

Но, пока бушевали снежные бури, Пекка и ее коллеги вообще не могли экспериментировать. Если крысы и кролики, которых они использовали, замерзали до смерти в тот момент, когда выходили на улицу, несмотря на все усилия второстепенных магов, они были бесполезны. Это ограничивало объем работы, которую могли выполнить маги.

Когда Пекка однажды вечером сказал об этом за ужином, Ильмаринен серьезно кивнул. "Вместо этого мы должны использовать каунианцев", - заявил он. "В конце концов, никого не волнует, будут они жить или умрут: альгарвейцы доказали это".

Пекка поморщился. То же самое сделали Сиунтио и Фернао. То, что Ильмаринен заговорил на классическом каунианском, чтобы включить Фернао в разговор, только сделало его иронию более жестокой. Через мгновение Сиунтио пробормотал: "Если мы добьемся успеха здесь, мы не дадим альгарвейцам убить еще больше каунианцев".

"Сможем ли мы? Я сомневаюсь в этом". Но Ильмаринен сдержался. "Ну, может быть, несколько, и удержим ли мы также Свеммеля из Ункерланта от истребления собственного народа, чтобы сдержать альгарвейцев? Опять же, может быть, несколько. Что мы сделаем, если нам повезет, так это выиграем войну таким образом. Это не одно и то же, и мы были бы дураками, если бы притворялись, что это так ".

"Прямо сейчас достаточно выиграть войну", - сказал Фернао. "Если мы этого не сделаем, все остальное не имеет значения".

Сиунтио кивнул в скорбном согласии. Он сказал: "Даже если мы выиграем войну, мир никогда больше не будет таким, каким он был. Произошло слишком много ужасных вещей".

"Будет хуже, если мы проиграем", - сказал Пекка. "Помни Илихарму". Колдовское нападение альгарвейцев разрушило большую часть столицы Куусамо, убило двух из Семи принцев и было слишком близко к тому, чтобы убить ее, Сиунтио и Ильмаринена.