Правители тьмы

Тертлдав Гарри

"Сотрудничайте". Талсу слышал, как невнятно звучит его собственный голос. Вместо того, чтобы называть имена, он сказал то, что было у него на уме: "Накорми меня!"

"Всему свое время, мой друг; всему свое время". Констебль откусил кусочек хлеба. Масло оставило на его губах жирный блеск, пока он аккуратно не промокнул их белоснежной льняной салфеткой. По его жесту охранник положил идентичную салфетку на колени Талсу. Затем парень снова наполнил бокал Талсу вином.

"Я не хочу..." Но Талсу не мог этого

сказать. Он и близко не мог подойти к тому, чтобы сказать это. Он действительно хотел вина. Он хотел его всей своей душой. Даже от этого он чувствовал себя менее опустошенным внутри. Он быстро выпил, опасаясь, что охранник выхватит стакан у него из рук. Когда стакан снова опустел, он по-совиному уставился на еду.

"Это очень вкусно", - заметил капитан полиции. "Назовите нам несколько имен. Что в этом такого сложного? Как только вы это сделаете, можете наесться досыта".

"Сначала накорми меня", - прошептал Талсу. Это не было торгом. По крайней мере, он не думал об этом как о торге. Это было гораздо больше похоже на мольбу.

Капитан кивнул стражнику. Но это был не тот кивок, на который надеялся Талсу. Стражник ударил его снова, достаточно сильно, чтобы у него зазвенело в голове. Он уронил бокал с вином. Он упал на пол и разбился. "Вы не указываете нам, что делать", - сказал капитан железным голосом. "Мы говорим вам, что делать. Вы поняли это?" Стражник снова пристегнул его ремнем.

Сквозь распухшие губы, из которых теперь обильно текла кровь, Талсу пробормотал: "Да".

"Ну, хорошо". Тон следователя смягчился. "Я пытаюсь дать вам то, что вы, возможно, захотите, и какую благодарность я получаю? Какое сотрудничество я получаю? Должен сказать, ты разочаровал меня, Талсу, сын Траку."

"Я уверен, что вы не разочаруете альгарвейцев", - сказал Талсу. Ему уже было больно. Он не думал, что они причинят ему еще большую боль.

Они были готовы сделать все, что в их силах. Охранники, которые вывели его из камеры, зарычали и подняли руки, чтобы ударить. Но капитан полиции тоже поднял руку, раскрыв ладонь ладонью наружу. "Подождите", - сказал он, и стражники остановились. Его взгляд вернулся к Талсу. "Я выполняю свой долг. Я служу своему королю, кем бы он ни был. Я служил королю Доналиту. Теперь я служу королю Майнардо. Если король Доналиту вернется - чего я не ожидаю, - я буду служить ему снова. И ему понадобились бы мои услуги, потому что я хорош в том, что я делаю ".

"Я не понимаю", - пробормотал Талсу. Его понятием долга была верность королевству. Его следователь, похоже, думал, что это означало продолжать выполнять свою работу независимо от того, кому это было выгодно: что работа была самоцелью, а не средством служения Елгаве. Талсу хотел бы, чтобы он считал капитана лицемером. К сожалению, он был убежден, что этот человек имел в виду каждое сказанное им слово.

"Тебе не нужно понимать", - сказал ему капитан полиции. "Все, что тебе нужно сделать, это назвать мне имена других жителей Скрунды, которые не благосклонны к нынешним властям".

"Я

уже говорил тебе раньше - серебряник Кугу - единственный, кто когда-либо говорил мне что-либо подобное", - ответил Талсу. "Я с радостью донесу на него".

"Боюсь, это неадекватное предложение". Следователь отрезал кусочек баранины и протянул его Талсу на кончике ножа. "Вот. Может быть, это заставит тебя изменить свое мнение ".

Талсу наклонился вперед. Он более чем наполовину ожидал, что офицер уберет мясо, когда он это сделает, но мужчина держал его твердо. Он снял кусок с ножа. Это было так вкусно, как он и предполагал. Он жевал это так долго, как мог, а потом еще немного дольше, но, наконец, ему пришлось проглотить.

Когда он это сделал, капитан полиции протянул ему оливку. Он съел ее с такой же любовью и заботой, с какой ел баранину. Чтобы выразить свою благодарность, он выплюнул косточку не обратно в дознавателя, а на пол рядом с его стулом. "А теперь, - сказал офицер с видом человека, приступающего к делу, - как вы думаете, вы можете придумать для меня еще какие-нибудь имена?" Было бы позором заставить меня съесть весь этот прекрасный ужин в одиночку ".

Желудок Талсу требовал еды - кричал еще громче теперь, когда в нем был крошечный кусочек. Вино сделало его язык свободнее, как, должно быть, и планировал капитан полиции. Но вино не заставило его язык пробежаться по лей-линии, на что надеялся дознаватель. Он сказал: "Когда альгарвейцы отправят тебя на запад, чтобы перерезать тебе горло, думаешь, их будет волновать, что ты для них сделал?"

Это пламя добралось до дома. Всего на мгновение Талсу увидел ярость в глазах констебля, ярость и - страх? Что бы это ни было, оно не задержалось там надолго. Дознаватель кивнул охранникам. "Вы также можете идти вперед, мальчики. Кажется, я и так заставил вас ждать слишком долго".

Охранники действительно пошли напролом, и проявили волю. Им пришлось силой оттащить Талсу обратно в камеру: к тому времени, как они закончили, он не мог переставлять одну ногу с другой. Когда они отпустили его, он лежал на полу, в то время как дверь за ним захлопнулась. Только позже он нашел в себе силы доползти до своей койки.

По нему пробежал таракан, затем другой. У него не хватило энергии, чтобы попытаться раздавить их или поймать. Возможно, мне следовало придумать несколько имен, подумал он. В прошлый раз они не избивали его так сильно.

Но тогда они завладели бы тобой, как они завладели Кугу. Это, несомненно, было правдой. То, как ему было больно сейчас, ему было трудно переживать.

***

Дуррванген пострадал меньше, чем Сулинген. Это было примерно то же самое, что маршал Ратхар сказал бы о городе. Внизу, в Зулингене, альгарвейцы сражались до тех пор, пока больше не могли сражаться. Здесь они отступили как раз перед тем, как его армии окружили их. Это означало, что некоторые здания остались нетронутыми.