Православие и «Нагуализм»
Шрифт:
Наряду с профанацией религиозных истин вызывающе утверждается чудесный путь магии, путь воина-мага. Это один «блок», состоящий из отрицания одной части и превозносящий другую часть. Например:
«Я (Армандо, ученик К. К.) спросил его, что делает маг в том мире.
Он (Кастанеда) ответил:
“Для большинства людей умереть означает вступить в измерение тихих и необычных аспектов, таких же, как те, которые мы свидетельствовали в обычных снах. Там ничто не имеет линейной последовательности, и понятия времени, пространства, и силы тяжести не применяются. Вообрази, всё то, что может делать воин, который имеет контроль своего двойника из сновидения, в путешествии такого характера! Как ты понимаешь,
“Маг — это тот, кто проводит свою жизнь, приобретая хорошие качества через трудную дисциплину. Когда приходит его время, он сталкивается со смертью как с новым этапом своего пути. В отличие от обычного человека, он не пробует прикрыть свой страх ложными надеждами”.
“Воин уходит в своё окончательное путешествие с радостью, и его смерть приветствует его и позволяет ему сохранять его индивидуальность как трофей. Его чувство существования настроено в такой степени, что он становится чистой энергией и исчезает с внутренним огнём. Таким способом он может продлить свою индивидуальность на тысячи миллионов лет”.
“Тысячи миллионов?”
“Да. Мы — дети земли, она — наш последний источник. Выбор магов состоит в том, чтобы объединиться с осознанием земли на всё время, которое она существует» (из эл. кн. Армандо Торреса: «Conversaciones con Carlos Castaneda», «Встречи с нагуалем»).
И заключая подраздел «Софизмы», назовём ещё один приём «избирательности» или же «установки». Правда, он во многом относится не к самим текстам К. Кастанеды непосредственно, а к их оценке, полемике, обсуждению или к спору по поводу их. Заключается же этот некорректный приём в том, что «защитник» К. К., оппонент, заведомо не хочет принимать к сведению несуразности, противоречия, обман и абсурд в его книгах — он с этим попросту не соглашается, обосновывая это простыми доводами, как-то: «а это Кастанеда ошибся», или — «он здесь был совершенно не прав и отступил от чистоты и правильного направления пути магов», и т. д. То есть апологет Кастанеды берёт из его описания то (тезисы, книги), что лично «ему нравится» и что «ему хочется», и не принимает к сведению, что «не нравиться». Конечно же, в этом случае о никакой «объективности» говорить не приходится; здесь ваш оппонент «мёртво» блокирует всякую здравую, нормальную критику и уводит полемику в абстрактные, ничего не доказывающие и ни к чему не ведущие размышления по поводу «есть ли чистота в учении Кастанеды или её там нет», «каким должен быть путь магии», и к прочем «субъективным» предпочтениям, вкусам и мнениям. Естественно, «избирательность» — это некорректный приём, призванный подорвать и сломать вообще «всякий» спор, по «любому» вопросу…
Так действует установка. Так теневые, уже внедрённые в человека, вибрации защищают сами себя. Но, вообще-то, она действует и в процессе прочтения кастанедовских книг — всё хорошее, мудрое, позитивное принимается, всё отрицательное отвергается, не прочитывается, не входит в поле внимания и как бы отсутствует…
Это были «софизмы». Но и на этом охота на Кастанеду ещё не заканчивается. Иные приёмы манипуляции…
Писатель-толтек Кастанеда циничен, безжалостен, бессердечен, но это не означает, что он не может использовать сердечные чувства читателей. «Сердечный посыл» (или «сердечный запрос») — так условно звучит «приём» воздействия на сознание.
В описании Кастанеды имеются такие пассажи, которые при чтении вызывают самые трогательные, «святые» чувства — сердечного сопереживания, жалости, сострадания… Речь, например, идёт о судьбе дона Хуана — об истории его жизни, о семье его. Здесь мы узнаём… как убили его отца и мать, как ему самому, ещё маленькому, мексиканские солдаты перебили кости пальцев… Как наивен и доверчив был дон Хуан в молодости; как этим пользовались другие, как его «эксплуатировали», как его выстрелом из револьвера чуть ли не насмерть ранил один «тиран». И т. д.
«В детстве я был
— Больше всего мне запомнился ужас и печаль, охватившие меня, когда мексиканские солдаты убили мою мать, — сказал он мягко, словно воспоминание причиняло боль. — Она была бедной и застенчивой индеанкой…
Я думал, что отца тоже убили, но оказалось, что он ранен. Нас загрузили в вагон, как скот, и заперли… В этом вагоне отец умер от ран…»
«У меня были веские причины, чтобы чувствовать себя обделённым и обманутым жизнью. Я — индеец, а с индейцами обращаются хуже, чем с собаками…» (К. Кастанеда, из кн. 2, гл. 9, с. 309, кн. 3, гл. 6, с. 508.)
Нет, не «безжалостен» наш читатель! Его только этому учат, но у него ещё есть сердце…
А когда затрагиваются энергии сердца — конечно, энергии далеко не чистые, пристрастные, но всё же «сердца» — тогда уже это способствует ещё большей вере и преданности толтекам. Потому что «самый последний» — какой-то неимущий и униженный всеми индеец, стал «самым первым» — он по своему духовному уровню далеко превзошёл всех прочих людей, включая олигархов, президентов и королей!
И под таким вот «святым» «прикрытием» «протаскивается» всё остальное, всё остальное — злое, ужасное…
«Маг — это звучит гордо, красиво!» «Маги — это прекрасные люди», «Магия — это замечательный путь, а кто ему следует, становится чудотворцем!» В итоге…
Происходит какой-то наглый, дерзкий, открыто дьявольский «выпад». Популяризируется сам имидж мага — приём «популяризации» — «маг», «колдун», «ведун», «ведьма» — откровенное демоническое сознание в массовом сознании обретает все самые светлые черты и возвышенные духовные одеяния. «Маг» выступает каким-то мудрым и добрым волшебником, исследователем и знатоком тайн мира… Соратницы Кастанеды (Абеляр, Доннер, Тиггс) открыто называют себя ведьмами, уверенные в своей неуязвимости…
В настоящее время многие экстрасенсы самоуверенно, с апломбом берут на себя роль мага или «белого» мага, совершенно не отдавая себе отчёт в том, что маг, всякий маг, — не «чёрным» не бывает.
Планетарный дьявол попросту насмехается-издевается над людьми — над их глупостью и духовном невежеством!
Великолепный сталкинг!
Дополнительно прилагается ко всему привлекательному и завораживающему особая «древность» открытого Кастанедой знания и его осмысление нашим же современником, а равно «экзотика», «оригинальность» его (для нашего уже славянского читателя-эзотерика).
О последнем приёме этого сталкинга — о «детонации». «Детонация» — это взрыв откровений, а это всегда впечатляет, гипнотизирует. До Кастанеды так подробно, в опыте конкретных людей, так широко, глубоко, с таким историческим обзором, со столь полной детализацией, — законы и методы чёрной магии описаны не были в истории всего человечества! Это открытие настоящей тайны! Впрочем, для православия в этом нет никакого открытия, а вот для читателя-эзотерика…
И в заключение следует указать на общее, ещё более запутывающее духовного искателя влияние всей вторичной, после Кастанеды, литературы по магии и шаманизму — на книги Мигеля Руиса, В. Санчеса, Н. Классена, Кена Орлиное перо, Теуна Мареза и прочих авторов и «нагвалей», которые в целях самоутверждения рекламируя собственный «нагуализм», в тех или иных аспектах отрицают Кастанеду. Они описывают свои версии понимания толтекского знания, причём практически все они не получили никакой «эзотерической передачи» или необходимого «посвящения» и не были и не являются живыми участниками и свидетелями по-настоящему тайного знания, каким был Кастанеда. Все их книги — это высасывание из одного пальца одного человека — Карлоса Кастанеды. Представляю на эту тему свой ответ на электронное письмо одной моей корреспондентки: