Предания старины глубокой
Шрифт:
Асад Сеид-Гусейнов по-прежнему работал много и добросовестно: Главное управление Печеростроя недаром наградило его грамотами. Только разрешения на выезд домой ему не давали. Сильно влияло на его моральное состояние и здоровье это ничем не оправданное запрещение.
Привет, Марзи!
Пишу тебе короткое письмо, работы много и потому не удастся засесть так, чтобы много писать. Часто приходишь с работы усталый (здоровье ведь уже не то) и не до того, чтобы заниматься писанием. Ничего, кроме “как бы отдохнуть” в голову не лезет… Поэтому может быть письма эти’ иногда даже кажутся однообразными, но наша жизнь в Заполярье такова, что очень мало изменений.”
Кончилась
Пролежав несколько месяцев дома, Авгад скончался. Амужад дает телеграмму руководству Печоростроя с просьбой разрешить Асаду выехать на похороны брата. Асад тоже шлет телеграмму в Москву с той же просьбой. Не разрешили! Через некоторое время умерла жена Амужада – Мукминат. Тяжело переносил Асад эти несчастья, свалившиеся на горемычную семью. Самочувствие Асада резко ухудшилось. Донимала боль в сердце и в ногах, как о несбыточной мечте думает он о талгинских ваннах. Он, который никогда не позволял себе расслабиться, теперь терял надежду на свободу, и в письмах его появляются горькие нотки, понимание безнадежности положения. Прошло еще несколько лет. У него в семье появилось несколько детей, Для них необходимы были жизненные условия. Другие сотрудники по несколько месяцев в году выезжали на юг с семьями, но его лишали этого права.
Только в 1951 году Ане удалось выехать с детьми в Дагестан и оставить старшего сына, Алика, у родных Асада.
В марте 1953-го умер Сталин. Асад понял, что наступает рассвет для него и для таких же невинно пострадавших.
Летом 53-го Марзижат с матерью жили в Махачкале, по улице Леваневского, дом N 6. Квартира их была на втором этаже. Однажды Марзижат лежала на стеклянной веранде, бережно уместив больную ногу, читала книгу. Двор был большой, ворота открыты и потому в них выходило и входило много народу. Краем глаза Марзижат заметила, как в ворота вошел мужчина в военной форме. И хоть лица его не различила, она невольно вздрогнула и встала на ноги. Через пару минут к ним постучали и она, позабыв о боли в ноге, бросилась к дверям. В них стоял Асад в темно-зеленой военной форме.
– Мама! Асад приехал! – разнесся по двору и дому ее крик.
– Тише! Тише! – успокоил ее Асад и оглянулся, как-будто за ним кто-то гнался.
Марзижат ничего не могла выговорить, она разрыдалась, забыв даже обнять брата. А мать, стоя возле кухонного стола, услышала крик дочери, а за ней до боли родной голос сына, и окаменела не месте, придерживаясь за край стола. Асад бросился к матери. Говорить они не могли, Марзи и мать плакали, обнявшись с Асадом, худые и бледные руки Асада дрожали от волнения.
– Ты приехал, тебе уже разрешили? – только и спросила через некоторое время Марзижат.
– Сталин умер. Вот я и приехал, никого не спрашивая. Я приехал в отпуск, – ответил Асад еле слышно.
Позже Марзижат узнала, что значит военная форма брата и чин майора на его погонах. Оказывается, всех работников Печоростроя приравняли к военнослужащим, выдавали им военную форму и присваивали звания.
Побыв недельки две дома, Асад поехал на север. Вскоре он вернулся вместе с семьей. Окончательно вернулся на Родину Асад Сеид-Гусейнов.
Судьба прокурора
Юсуф Алиевич сидел за столом и разбирал деловые бумаги. Без стука открылась дверь кабинета. Вошли трое мужчин. Не поздоровались. Прокурор жестом руки предложил им сесть. Однако они подошли к нему вплотную.
– Амиров,
Двое грубо схватили прокурора за руки и вывели из-за стола, третий стал его обыскивать.
Юсуф Алиевич не очень удивился случившемуся, он скорее ожидал этого: не могли бесследно пройти его горячие протесты против незаконного ареста лучших, преданных коммунистов Дагестана. Несколько месяцев тому назад прозвучал его протест в адрес НКВД ДАССР по случаю ареста Ю. Шовкрикского и А. Сейд-Гусейнова, с которым вместе воевал в отряде красных партизан Кази-кумухского округа. В том памятном 181-м им было всего по четырнадцать-пятнадцать лет. Вместе вступили в комсомол в 1920 году, вместе создавали комсомольские ячейки в аулах округа, шли рука об руку по трудному пути утверждения Советской власти в Дагестане.
Затем последовал протест по поводу ареста наркома просвещения Дагестана Б. Астемирова, с которым его связывала давняя дружба. В честности и преданности Багаутдина он нисколько не сомневался. В резкой форме высказал он свое несогласие и после ареста первого секретаря горкома партии Двигательстроя 3.Феодаева, которого тоже хорошо знал. Он негодовал, когда узнал об аресте Саида Габиева в Тбилиси. Возмущаться тихо он не умел. Не такая была у него натура… Юсуфа Амирова неоднократно арестовывали и раньше, немало перенес он пыток, Но это было в двадцатые годы, когда шла открытая борьба с врагами Советской власти. Он был первым организатором комсомола в Кази-Кумухском округе, председателем комсомольской ячейки в Кази-Кумухе, делегатом I Вседагестанского съезда комсомола в Темир-Хан-Шуре.
В 1921 году отважный партизан был принят в партию.
В 1925 году Юсуфа Алиевича перевели на работу в обком комсомола, сначала заведующим отделом агитации и пропаганды, затем заместителем секретаря. После окончания двухгодичных курсов секретарей уездных комитетов партии в Москве его направили первым секретарем Лакского окружкома ВКП (б). В декабре 1929 года Амирова перевели в Махачкалу управляющим Даггосиздата. Затем он работал наркомом коммунального хозяйства, председателем Махачкалинского горисполкома. Когда его арестовали, он был прокурором Буйнакского района.
…На дворе был декабрь 1937 года. День морозный, ветреный. После работы он собирался в Махачкалу – к матери и семилетней дочурке. В ящике стола лежали теплые детские варежки, купленные для нее. После того, как ушла жена, оставив ему двухлетнюю малышку, он старался уделять ей больше внимания. Но судьба распорядилась иначе. Жарият ждала сына целую неделю. Очень беспокоилась, ведь раньше он приезжал из Буйнакска несколько раз в неделю. А тут еще внучка заболела, не случилось ли что? И Саидат, дочь, уехала в Кизляр. Не дождалась мать своего сына. Вместо него в дом ворвались работники НКВД. Начался обыск. Плохо владея русским языком, Жарият пыталась объяснить незваным гостям, что Юсуф преданный партии человек, честный коммунист, и она сама, тоже коммунист, работала в Кази-Кумухоком окружкоме. Бросилась к шкафу, желая показать документы, подтверждающие ее слова, но один из следователей грубо отшвырнул ее в угол. Внучка громко заплакала.
Вещи, представляющие хоть какую-нибудь ценность, конфисковали, остальное выкинули через окно на улицу.
Квартиру опечатали. Жарият с внучкой выгнали на улицу. Было темно и очень холодно. Ту ночь они провели в подъезде. Люди боялись их впустить.
К утру Жарият пошла искать за домом остатки своих вещей… Ветер унес все бумаги сына, ворошил книги, валявшиеся на снегу.
Узнав о беде, навалившейся на Жарият, Кистаман Шейхова, односельчанка, предложила на ночь свой угол. Жарият с внучкой приходили к ней поздно ночью и уходили с рассветом. А днем ютились где придется – на вокзале, в магазинах, на почте.