Преданные богам(и)
Шрифт:
Разумеется, не у всех удалось предупредить рождение чад, проклятых двумя богами сразу. Но участь проклятых новорожденных была предопределена. Коли их мать с отцом не могли жизни лишить, так добросердечные соседи подсобляли.
Да и потом, несколько следующих лет волкодавы детей, рожденных в ту неделю, проверяли на безликость и многоликость. Но ничего лишнего не выявили.
Откуда ж среди них ворожей взялся?
– О том не ведаю, – откликнулась Луноликая на его мысли. – Скрыт он братьями от моего взора. О нем-то самом знаю только потому, что одна из рож Многоликого похвастаться
– Пускай, – отмахнулся Одолен. С появлением этого сучьего потроха и после разобраться можно, а покуда с последствиями сдюжить бы. – Другого никак в толк не возьму. Отчего он на тебя так обозлен, хозяйка? Ведь обращая порченной живой и мертвой водой людей в зверей, он к тебе ненависть народную вызвал, тебя подставил.
– И впрямь скудоумец! – богиня раздраженно влепила ему подзатыльник с прытью, не положенной старухе. – Да не ворожей на меня обозлен, а братья мои!
Одолен ошалело потер затылок и признал, что и впрямь запутался. Луноликая вздохнула и высокомерно поджала губы – точь-в-точь как Червика, когда ошибки свои признавать не желала.
– Качнула я чашу весов, тебя своим слугой избрав, тебе во плоти явившись, да через тебя в судьбы людские вмешавшись. Благодаря твоим скитаниям, да волшбе и молитвам людям в помощь, в меня стали охотней верить и жертвы богаче оставлять. Благоговеть передо мной. Не стерпели этого братья. И ответили тем же. Отныне люди меня ненавидят, как их до сей поры. Проклинают меня. Оттого и силу я теряю, оттого и являться к тебе не могу.
– Так ворожей… избранный богами? Как я? – Одолен потер лицо ладонями.
Теперь понятно, откуда ворожею известна тайна основы целебных вод, на кою он порчу наложил. Безликий открыл, ведь этому богу известно все, что с ворожеями связано. А основа связана с ворожеем Костеем Бессмертным.
Двойственная весть. И от сердца вроде отлегло: ведь нет предателей богини среди волхвов, что с ворожеем заодно. Но тотчас кошки в унисон с ирбисом на душе заскреблись. Супротив избранного богами, набирающими силу, тягаться будет муторно.
– Ну и какого рожна ты эту кашу заварила, хозяйка? – вздохнул Одолен. – Почто на мою мольбу о спасении сестрицы моей откликнулась?
– А ты помнишь, когда ты ко мне обращался? Какой я тебе явилась? – она неприятно ухмыльнулась.
Одолен помнил. Обращался он на младую неделю. И явилась ему девчонка-малолетка со щербатой улыбкой, как у месяца, «рогами» вверх, и плавающими в воздухе белоснежными косицами, похожими на озерные лунные дорожки.
– Ну, вот тебе и ответ, котик. Заигралась я. А откликнуться мне сил хватило, потому как не один ты тогда мне молился, а, почитай, целых два княжества. Допрежь мне удалось эдак в судьбы людские вмешаться единственно когда вы меня о помощи молили во времена Свержения Полозов.
Как только боги вмешиваются в дела Подлунного мира, так среди людей тотчас сеча начинается. Не устраивают ли себе небожители попросту жертвенную жатву таким образом? Одолен отогнал кощунственные мысли и дернул себя за бородку, предчувствуя мороку.
– Что делать-то мне, хозяйка? Как спасти тебя?
– Перво-наперво отправляйся в курганы-в-степях, – наказала Луноликая. – Там отыщешь заговор, коим ворожей
Одолен хотел было полюбопытствовать, где ж им найти готового помогать ворожея, но богиня отмахнулась от него, как от назойливой мухи.
– С этим тебе волкодавы помогут. Есть у них оружие, чтоб порчи и проклятия разрушать, но ведает о нем лишь брат мой Безликий. Я знаю только, что спрятано оно в Жальниках.
Это что же получается, на наследии ворожеев все благополучие Подлунного мира держится? Волхвы живую и мертвую воду получают благодаря Костею Бессмертному. Волкодавы с ворожбой, видать, борются попросту другой ворожбой. Клин клином, так сказать. А почто ворожеев тогда в Чистовую перепись под корень извели? Может и ужиться с ними можно было, коли и среди них полезные находятся?
Опасные мысли. Кощунственные. Крамольные.
Не того ли, случаем, их объявившийся ворожей-варрах добивается? Дескать, что и таким, как он, есть место под солнцем.
Ежели так, то способ он выбрал прескверный: извести народ, одних делая бешеными, а других превращая в зверей. Или он потом всех сам же спасти хочет? Только как? Ворожеи сами свои порчи снять не могут. В том и суть их темной натуры. Даже добро они причиняют, как в пословице «не было бы счастья, да несчастье помогло».
– А ежели не получится у волкодавов порчу разбить? – уточнил Одолен. Сдавалось ему, что силы у избранного богами ворожея немеряно.
Взгляд серебристых глаз Луноликой потемнел, и Одолен все понял без слов. Придется ворожея найти и убить. А что делать, коли не удастся его найти?
– Тогда снять порчу поможет другой ворожей, – оборонила богиня и замолчала, как в рот воды набрала.
Не может боле ничего сказать? Что же это значит? Неужто есть и другие ворожеи? Дело принимает дрянной оборот.
– И еще, котик, – богиня смерила его странным, неприятным взглядом, в котором смешались надменность, жалость и ревность. – Знаю, ты полагаешь себя дурным человеком. И оттого все прочие кажутся тебе лучше тебя, и лучше, чем есть на самом деле. Особенно твоя эта ненаглядная ужалка. Не перебивай! Ты с таким придыханием говоришь, что она прощает тебя за язвенник, будто это невесть какое милосердие. Но ты выпустил болезнь, коей ужалки не болеют, и подкосил ею свой народ, своими руками ослабив их врагов. Не думал ли ты, скудоумец мой, что Багулке попросту не за что было тебя прощать?
Одолен нахмурился. А Луноликая добила:
– И не обольщайся ее якобы теплыми чувствами. Змеи любят усыплять бдительность добычи. Чтоб мясо размягчить. Неужто ты и впрямь думал, что волхвица Горына-Триглава попросту по доброте душевной стала заурядной проводницей в курганы для моего волхва?
Не думал. Оттого и спал плохо.
Богиня досадливо махнула рукой, и Одолен открыл глаза в пещере у капища. Вышел он, как и обещал, с рассветом. Багулка, привалившись к боку дремлющей Пеплицы, плела науз. Тучи над их головами за ночь сгустились и грозили разразиться первой в этом году грозой. Как и мир вокруг.