Прелесть (Повесть о Hовом Человеке)
Шрифт:
Розу Парацельса и Лолиту заместо Неточки Незвановой? Так лучше не жить, чем так. Конечно, теперь и мы на пепелищах инквизиторских сидим, сидим, да потренькиваем по клавишам, авось, нобелевский комитет раскошелится, мильончик подкинет, жаль, теперь и нобелевского комитета не будет, вот так, господа комитетчики, мы уж с этими комитетчиками семьдесят лет мантулили, теперь ваша очередь наступила. Доктор почти кричал, и в далеких палатах просыпались больные русские люди. Воропаев нервно озирался в поисках сигареты.
– Кстати, у тебя нет сегодняшнего номера газеты? Доктор
– Я ее не читаю. Но можно сбегать в холл, там для пациентов на журнальных столиках, знаешь для развлечения, нда... но я тебя уверяю, сегодня ни одного летального исхода во всей больнице, только обострения...
– доктор спохватился, - так может, закрыть, к чертям собачим, газету?
Воропаев вспомнил сегодняшний разговор с начальником и не счел необходимым спорить.
– Погоди, но как же он объяснил шесть покойников в вагоне?
– Говорит, утро раннее, многие спят в электричках.
Михаил Антонович развел руками.
– Эх, брат, вот тебе и освобожденное слово, явило миру лик стозевный... Хотелось бы проснуться.
Доктор попытался налить еще спирту, но Воропаев отодвинул фляжку.
– Что делать?
– Слушай, майор, а может, он имел в виду духовную смерть, как в Дзэн Буддизме?
Воропаев не слушал доктора, а просто начал рассуждать вслух:
– Положим, он после испытания в электричке отладил рассказ, и теперь выбирает момент, чтобы запустить в ход. Пускать малыми партиями бесполезно, нужен большой тираж, кроме того, все это только на русском языке, и на русской территории, а ему нужен читатель в мировом масштабе, а что у нас в мировом масштабе? В мировом масштабе самое мобильное средство - интернет. Постой, постой, - Воропаева никто не перебивал, - так вот оно что за вечерние посиделки! Слышь, доктор, ему нужен интернет!
– Про интернет я слышал, говорят, он весь в паутине, не чистят его, что ли?
– Ну блин, ведь и привлечь-то не за что, как доказать, что это и есть оружие, ведь его ж надо зачитать... вот так хреновина.
– Жаль, я не психиатр, - вздохнул доктор.
Затренькал воропаевский телефон. Звонил Андрей.
– Готовь скальпель, доктор, - крикнул Воропаев.
Доктор ошалело смотрел на майора.
– Какой к черту скальпель! На пол и головой к стене. Слышь, Вениамин Семенович, давай лучше проснемся!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
27
Москва напоминала выброшенный на свалку гербарий спятившего натуралиста. По пустынным улицам колючий северный ветер гонял скрюченные ржавые листья, пустые банки кока-колы и мириады книжных страниц. Вот-вот должен был пойти снег. То здесь, то там, на площадях с новыми давно забытыми названиями жгли костры. Ночью с Воробьевых гор было видно, как полыхает у Белого Дома, на Арбате, у Храма Христа и на Котельнической набережной. Особенно ярко светилось пламя у Боровицких ворот. Да и здесь, перед Университетом горячие языки весело лизали чугунные ноги Михаила Васильевича. Ломоносов добродушно смотрел вдаль и отбрасывал на низколетящие тучи свою богатырскую тень. Ополоумевшая старуха бродила вокруг памятника и подгребала обратно выхваченные
С Ленинского проспекта послышался слабый моторный гул. Вскоре появилась воропаевская шестерка и выхватила дальним светом несколько шарахнувшихся на обочину теней. За шестеркой в серой соболиной шубке на казавшемся в сумерках бледном коне скакала Катерина Юрьевна.
Вениамин Семенович зарулил прямо к костру, и не выходя из машины, через форточку крикнул:
– Глянь, кого я тебе привел!
Катерина подъехала поближе и, наклонившись, шепнула:
– Здравствуй, Умка.
– и поцеловала Андрея в щеку.
Андрей стер помаду и продолжал так же упрямо смотреть на огонь.
– Солнцевские не приезжали?
– спросил Вениамин Семенович.
Андрей отрицательно помотал головой.
Появились Серега с Петькой Щегловым. Они как водовозы Василия Григорьевича Перова запряглись в столовскую тележку, доверху уложенную книжными кирпичами. Одну руку, вернее то, что осталось после того, как доктор сделал операцию, Серега прижимал к груди. Он настороженно взглянул на Катерину и принялся бросать книги под ноги Михаилу Васильевичу. Петька подносил поближе стопками. Одна стопка развалилась. Мальчик поднял толстую книжицу, раскрыл и начал читать:
– Если из А вытекает Вэ, а из Вэ вытекает Сэ, то из А вытекает Сэ.
Обратное, вообще говоря, неверно. Чего это за Сэ, как это вытекает?
– Положь взад, - крикнул Серега, - Это формальная логика.
– Нет, не понимаю. Что вытекает? Эти авэсэ - сообщающиеся сосуды, что ли?
– Сам ты сосуд.
– Да не получается, положим, А сосуд, и из него вытекает жидкость, ага, а потом что? Эта Вэ затвердевает, что ли?
– Частично...
– Угу, - размышлял Петька, - То есть как будто вода, например. Но вода-то вытекает, потому как земля притягивает, а Сэ кто притягивает?
– "Вытекает" это тоже, что и "следует", абстрактно - в голове, пояснил Серега.
– А, понял!
– обрадовался Петька - Например, нам положили сжечь пять кубометров книг, а мы их не сожгли, это есть А, что из этого вытекает? Из этого вытекает Вэ: наедут солнцевские и надерут задницу, а, следовательно, завтра она у нас будет болеть. Это Сэ. Но могут и просто так надрать задницу, она тоже будет болеть, а хотя пять кубометров мы своих сожгли аккуратно. Правильно?
– Правильно, - Сергей подошел к Петьке выхватил книгу и забросил ее подальше.
Раздался выстрел. Катерина слету попала в книгу и та, взмахнув бумажными крыльями, разлетелась по отдельным главам.
– Ну, блин, Катерина, прямо в яблочко!
– похвалил Воропаев.
– Нет, я не понимаю, - продолжал Петька, - Неужели так просто? Ведь это несправедливо, если Сэ без А?
– Математику не интересует, справедливо или нет, - растолковывал Серега, бросая очередную книгу.
Ему было неудобно со своей культей, но он теперь старался, чтобы книги летели на бреющем полете.