Превосходство Борна (др. перевод)

Ладлэм Роберт

Верзила майор повернулся и молча вышел из комнаты.

— Разумно ли, что он отправился туда? — спросил Мак-Эллистер после того, как они вместе с послом и Кэтрин Стейплс проводили взглядом китайца.

— Конечно, — ответил искусный в тайных операциях дипломат.

— Я провел здесь несколько недель с этим представителем особого отдела МИ-6, — произнес торопливо государственный советник. — В прошлом он проявлял нередко неповиновение.

— Это происходило только в тех случаях, когда приказы отдавали ему корчащие черт знает что из себя английские офицеры со значительно меньшим опытом, чем у него. За все время службы он не получил ни одного выговора. Он всегда поступал там, как считал нужным.

И он понимает, что сейчас я прав.

— Как можете вы быть так уверены в этом?

— Как вы думаете, какой смысл вкладывал он в свои слова, заявив, что мы связали его по рукам и ногам? Ему не нравится такое положение, но он тем не менее подчиняется. — Хевиленд встал из-за стола и подошел к Кэтрин: — Пожалуйста, сидите, миссис Стейплс… Послушайте, Эдвард, я хотел бы попросить вас о любезности, и дело тут вовсе не в какой-то тайне. Вы ведь знаете столько же, сколько и я, и, возможно, сведения к вам поступают более оперативно, чем в мой офис, так что я непременно буду звонить вам, как только мне потребуется соответствующая информация. Просто мне хотелось бы поговорить с миссис Стейплс наедине.

— Да-да, конечно, — произнес государственный советник, убирая со стола бумаги. — Я размышляю вот, что следует предпринять в сложившейся ситуации. Что, если угроза покушения на жизнь губернатора в Кай-Таке — не мистификация, и предполагаемое убийство готовится по личному указанию Шена, взявшего на вооружение стратегический план, о котором мы ровным счетом ничего не знаем, что уже само по себе представляет для нас определенную опасность? Везде, где бы я ни узнавал, он ратует за то, чтобы Расчетная палата и пресловутая Экономическая комиссия действовали на постоянной основе, а не собирались бы периодически, как на том настаивают другие. Ему ничего не стоило бы при желании разнести все в пух и прах, но он человек неглупый, у него блестящий ум аналитика. Что же задумал он в таком случае?

Посол нахмурил брови, снова усаживаясь в кресло.

— Считайте, если вам так нравится, что наш подход к данному вопросу несколько изменился, Эдвард. Вместо того, чтобы учредить свою Расчетную палату в интересах определенной группы тайпанов в период устойчивого развития, он вознамерился сделать это в период дестабилизации экономической жизни, но при условии, что ему удастся быстро восстановить порядок, в чем он ничуть не сомневается. Вместо злобствующего в своей ярости гиганта мы видим теперь доброго отца, заботящегося о своих не в меру эмоциональных отпрысках, чей пыл желал бы он несколько охладить.

— С какой целью?

— Дело в том, что подобная позиция позволяет ему более быстро осуществлять свои планы. Действительно, кто будет всерьез проверять группу респектабельных финансистов из колонии, обосновавшуюся здесь в период кризиса? Они же в конце концов несут с собою стабильность. В общем, здесь есть о чем подумать.

Мак-Эллистер, держа в руках бумаги, посмотрел на Хевиленда:

— Похоже, для него это — азартная игра. Шен рискует, теряя контроль над экспансионистами в Центральном Комитете — старыми солдатами революции, которые только и ищут предлога, чтобы двинуться в колонию. Кризис, порожденный насилием, был бы им на руку. В этом и заключается в целом довольно реалистичный сценарий, с которым мы познакомили Уэбба.

— Позиции Шена в настоящий момент достаточно сильны, чтобы держать остальных в повиновении. Как вы сами изволили заметить, Шен Чу Янг превратил Китай в место, где можно делать деньги. И капиталистами там исключительно китайцы. У этих людей больше чем здоровое уважение к деньгам — у них страсть к ним! Они, также проявляют опять же переходящее в страсть уважение к своим старикам — участникам «Великого похода». [114]

Не будь этих ранних маоистов, подавляющее большинство тех, кто ныне представляет более молодое руководство Китая, по-прежнему оставались бы неграмотными крестьянами, гнущими спины на поле. Они высоко чтят этих старых солдат. Так что Шен не рискнул бы портить отношения с ветеранами революционной борьбы. Существует еще одна версия, представляющая собой комбинацию того, о чем мы оба говорили. Мы не сказали Лину, что голоса наиболее горластых лидеров пекинской старой гвардии уже не слышны месяцами. Когда же появляется вдруг касающееся кого-то из них официальное заявление, то оказывается всякий раз, что тот-то умер в силу естественных причин, другой стал жертвой несчастного случая, а третий был просто с позором изгнан с занимаемого им поста. Таким образом, если только мы правы в своих предположениях, по крайней мере некоторые из умолкнувших людей пали от рук убийц, нанятых Шеном…

114

«Великий поход», или Северо-западный, — произведенное в 1934–1936 гг. под натиском гоминьдановских войск перебазирование основных сил китайской Красной Армии из советских районов в Центральном и Южном Китае на северо-запад страны.

— Следовательно, он укрепляет свое положение, уничтожая людей, — вставил Мак-Эллистер. — В Пекине полно приезжих с Запада, гостиницы забиты буквально под завязку. Так что там легко затеряться любому, особенно убийце — хамелеону, которому ничего не стоит выдать себя за атташе, представителя какой-нибудь торговой фирмы и Бог знает еще за кого.

— И кто лучше Шена, держащего все нити в своих руках, может организовать тайную встречу «его» Джейсона Борна с намеченной жертвой? Предлогов для встречи может быть сколько угодно, но большинство их будут касаться шпионажа в области военной техники. Приговоренные Шеном к смерти субъекты охотно клюнут на такую наживку.

— Если все это правда, значит, Шен пошел намного дальше, чем мы предполагали.

— Заберите свои бумаги. Требуйте всего, что вам необходимо, от нашей разведки, от МИ-6. Переройте все, но представьте нам эффективный план, Эдвард. Если сегодня вечером мы потеряем губернатора, то, возможно, через несколько дней потеряем и Гонконг. Причем при дурацких обстоятельствах.

— Губернатор будет под надежной защитой, — изрек не совсем уверенным тоном Мак-Эллистер, направляясь к двери с тревожным выражением лица.

— Я рассчитываю на это, — бросил ему вдогонку посол. Затем, повернувшись к Кэтрин Стейплс, Хевиленд поинтересовался: — Вы и в самом деле начинаете меня понимать?

— Слова и их смысл — да, но в сути происходящего я так и не разобралась, — призналась Кэтрин, посматривая на дверь, которую только что закрыл за собой государственный советник. — Странноватый он человек, не так ли?

— Мак-Эллистер?

— Да.

— Это вас беспокоит?

— Наоборот. Все, что он говорит, мне внушает доверие. Впрочем, так же, как и вам, и этому Рейли, и, боюсь даже, вашему президенту. Я вполне искренна.

— Надеюсь. Я понял, что вы хотите сказать. Мак-Эллистер — один из лучших аналитиков в Государственном департаменте, выдающийся работник аппарата, который, однако, так никогда и не поднимется на более высокую ступень.

— Почему?

— Я думал, вы знаете, а если не знаете, то догадываетесь. Он — человек высокой морали, и его нравственные принципы мешают продвижению по службе. Будь я таким, никогда не стал бы тем, кто я есть, и, скажу в свое оправдание, никогда бы не сотворил того, что сделал сейчас. Но я полагаю, что вам это прекрасно известно: придя сюда, вы примерно так и говорили.