Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Едва ли это было нужно, Гамма… [117] Я заимствовал кое-что из наших прежних традиций, Дельта. Вообще говоря, я мог бы окрестить его и Танго или Фокстротом… Ты же знаешь, не всем нашим бойцам давались названия греческих букв: греческий алфавит был зарезервирован для начальства.
— Дурацкий разговор! Я хочу знать, почему мы здесь! Почему ты не заплатил ему как следует, чтобы побыстрее покончить с этим делом?
— Вот те раз! — изрек китаец. — Смотри, как кошка распушила хвост! Но где же
117
Гамма — третья буква греческого алфавита.
— Для меня поймать мышку — значит вернуться на катер. У меня действительно нет времени, чтобы распивать чаи!
— Не желаете ли скотча? — спросил офицер Китайской Народной Республики, подойдя к Борну, и протянул бутылку неплохого виски. — Нам придется пить из горлышка, но думаю, это не беда: мы не заразные. Моемся, чистим зубы, спим с чистыми шлюхами… Во всяком случае, мое небесное правительство уверяет, что они чистые.
— Кто вы, черт вас побери, такой? — спросил Джейсон.
— Вам достаточно знать, что я Гамма: Эхо убедил меня в этом. Ну а кто я на самом деле, подумайте на досуге. Скажу лишь, что довелось мне побывать в ЮКУ — Южно-Калифорнийском университете и в аспирантуре в Беркли… Помните все эти протесты шестидесятых годов?
— Ты тоже принимал участие в тех беспорядках?
— Конечно же нет! Я был ярым консерватором, членом общества Джона Берча, который с удовольствием перестрелял бы их всех, этих крикливых сосунков, не имевших ни малейшего представления о моральных обязательствах их страны.
— Все это чушь собачья!
— Мой друг Гамма, — вмешался д’Анжу, — прекрасный посредник. Он успешно работает на двух, трех или даже четырех хозяев. И все ради своей собственной выгоды. Человек исключительно аморальный, за что я и ценю его так!
— Ты вернулся обратно в Китай? В Китайскую Народную Республику?
— Здесь заработки выше, — признался офицер. — Любое общество, опирающееся на насилие, предоставляет большие возможности тем, кто готов, мало чем рискуя, встать на защиту угнетенных. Не верите — спросите комиссаров в Москве и в странах Восточного блока. Скажу откровенно, неплохо поддерживать связи с Западом и одновременно ухитриться служить местным лидерам. К счастью, я прекрасный моряк — благодаря друзьям в Бухте [118] , у которых были парусные яхты и небольшие катера. Раньше или позже я непременно вернусь туда. Я всем сердцем люблю Сан-Франциско.
118
Бухта — район Сан-Франциско.
— Ты и представления не имеешь, сколько у него всего в швейцарских банках! — усмехнулся д’Анжу, обращаясь к Дельте. — А теперь подумаем-ка лучше, почему Гамма столь тепло нас встретил в такую непогоду.
Француз взял бутылку и отпил.
— То, о чем вы просите, будет стоить вам немалых денег, Эхо, — сказал
— А разве может быть с тобой иначе? Ну, что там у тебя? — Д’Анжу передал бутылку Джейсону.
— Могу я говорить при вашем компаньоне?
— Да, все что угодно.
— Вам нужна информация. Я обеспечу ее. Цена — тысяча американских долларов.
— И только?
— Этого достаточно, — заметил китаец, принимая бутылку с виски у Борна. — Вас здесь двое, мой патрульный катер в полумиле отсюда, в южной бухте. Экипаж думает, что у меня тайная встреча с нашими агентами в колонии.
— Мне нужна информация, а ты «обеспечиваешь ее»… И за одни эти слова я должен без промедления выложить тысячу долларов, не зная даже, прячется ли за кустами дюжина «чжунгожэней» или нет?
— Некоторые вещи нужно принимать на веру.
— Но только не за мои деньги, — решительно заявил француз. — Ты не получишь ни одного су, пока я не узнаю, что у тебя за товар.
— Ты истый галл! — кивнул Гамма. — Ну что ж, пусть будет так. У меня есть кое-что о вашем ученике, который вместо того, чтобы по-прежнему следовать за своим учителем, взял свои тридцать сребреников и не только их.
— Ты о наемном убийце?
— Заплати ему! — приказал, напрягшись, Борн и бросил взгляд на китайца.
Д’Анжу посмотрел на Джейсона и на человека по кличке Гамма, затем задрал свитер, расстегнул мокрые брюки и вытащил непромокаемый пояс для денег. Раскрыв центральный кармашек, француз извлек оттуда одну за другой банкноты и Передал их китайскому офицеру.
— Три тысячи — за сегодняшний вечер и одна — за свежую информацию. Остальное — фальшивые купюры. У меня всегда есть лишняя тысяча на случай непредвиденных расходов, и, кроме того, еще одну тысячу я имею при себе.
— Выкладывай информацию! — оборвав своего товарища, потребовал Джейсон Борн от китайца.
— Мне платил он, — ответил Гамма, — с ним я и буду разговаривать.
— Разговаривай с кем хочешь, только сообщи все, что есть.
— Вы знаете его: это наш общий друг в Гуанчжоу… в Кантоне, — начал офицер, обращаясь к д’Анжу. — Он радист Первого штаба.
— Мы еще провернули с ним одно дельце, — осторожно заметил француз.
— Поскольку я знал о том, что у меня намечена на это время встреча с вами, то наполнил баки у заправочной станции в Чухай-Ши чуть позже половины одиннадцатого. Там мне передали, чтобы я разыскал его: у нас с ним надежная связь. От него я узнал, что через Бэйдцзин прошел срочный телефонный звонок с идентифицированным кодом Горы Нефритовой Башни. Он был адресован Су Яню…
— Свинья! — бросил д’Анжу, подаваясь вперед, и оперся руками о землю.
— Кто это? — быстро спросил Борн.
— Предполагают, что он руководит разведывательными операциями в Макао, — сказал француз. — Этот тип не задумываясь продаст и мать родную в публичный дом, если только его устроит цена. В данный момент я рассчитываю выйти через него на моего единственного и к тому же бывшего ученика — на своего Иуду…
— Которого неожиданно вызвали в Бэйдцзин, — перебил его человек по кличке Гамма.