Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Черт возьми, сэр, я только выполнял то, что было мне поручено! К вам это не имеет никакого отношения!
— Боюсь, что имеет. По причинам, о которых вы не знаете ровным счетом ничего.
— Дерьмо! — Морской пехотинец, тяжело дыша, прижался спиной к стене и взглянул на улыбавшиеся молодые лица напротив него.
— Лай! — сказала Мари появившаяся неизвестно откуда женщина и указала на широкую, неопределенных очертаний дверь с малозаметной на общем фоне ручкой. — Сяосинь! [128]
128
Осторожнее! (кит.)
— Осторожно?..
Дверь открыл мужчина в переднике, и Мари, как только она вошла внутрь, обдало холодом, мясные туши, подвешенные на крюках под ярким светом плафонов в ячейках потолка огромной приемной камеры холодильника, представляли жутковатое зрелище. Человек в переднике постоял минуту у входа, прижав ухо к двери. Мари обернула поплотнее широкий шелковый пояс вокруг шеи и обхватила себя руками, пытаясь защититься от пронизывающего холода, столь контрастировавшего с наружным зноем. Наконец служащий пригласил ее жестом следовать за ним, что она и сделала, осторожно пробираясь между тушами. Пройдя в противоположный конец камеры, китаец дернул металлический рычаг и, рывком открыв тяжелую дверь, кивнул Дрожавшей от холода Мари, указывая на выход. Теперь она оказалась в длинной, узкой и пустой мясной лавке с бамбуковыми шторами на окнах. Седовласый человек, стоявший за прилавком у последнего окна справа, разглядывал через штору улицу. Увидев Мари, он жестом предложил ей присоединиться побыстрее к нему. Идя к окну, она обратила внимание на странной формы цветочный венок, повешенный на застекленную наружную дверь, которая, по-видимому, была заперта.
Раздвинув две закругленные бамбуковые планки в шторе, Мари застыла, пораженная открывшейся сценой. Ее розыск был в полном разгаре. Морской пехотинец переходил от лавки к лавке по ту сторону улицы, размахивая ошпаренными руками, — ибо это он налетел на кухню на колесиках. Тут же были и Кэтрин Стейплс с Мак-Эллистером. Они говорили что-то возбужденно толпе китайцев, которые явно выражали свое возмущение сумятицей, вносимой Иностранцами в мирную жизнь Тьюн-Муна. По-видимому, Мак-Эллистер выкрикнул сгоряча что-то такое, что было воспринято противной стороной как оскорбление, поскольку, судя по всему, был вызван на поединок человеком в два раза старше его — облаченным в восточное одеяние патриархом, которого пришлось сдерживать его более молодым и хладнокровным соотечественникам. Советник, подняв руки в знак примирения, отступил с невинным выражением лица немного назад. Стейплс громко кричала, безуспешно увещевая разгневанную толпу успокоиться.
Внезапно послышались треск и звон. Это незадачливый морской пехотинец вылетел сквозь дверное стекло, которое, разбившись вдребезги, разлетелось во все стороны. Свалившись на тротуар, бедолага завопил от боли, ударившись руками о цемент. Следом за ним из лавки выскочил молодой китаец — судя по белой куртке, подпоясанной кушаком, и шароварам до колен, инструктор боевых искусств. Солдат вскочил на ноги и, когда противник приблизился к нему, левой рукой ударил его снизу по почке, а правой в лицо, взвыв при этом от боли в обожженных руках. Не ожидавший такого отпора китаец отлетел к стене.
На улице появился еще один морской пехотинец с пика Виктория. Он бежал прихрамывая на одну ногу и ссутулив плечи, видимо ушибленные при падении вниз с лестницы, как подумалось Мари, с изумлением наблюдавшей происходящее. Он явился, чтобы помочь своему пострадавшему товарищу, и весьма своевременно. Дилетантские выпады, продемонстрированные учениками, пришедшими на подмогу
Неожиданно воздух был взорван какофонией восточной музыки. Цимбалы и примитивные деревянные инструменты звучали все резче по мере приближения самодеятельного оркестра, чьи поклонники несли обрамленные цветами плакаты. Сражение закончилось: вояк попросту схватили за руки. На главной торговой магистрали Тьюн-Муна умолкли голоса. Американцы пришли в замешательство. Но если Кэтрин Стейплс сумела скрыть свое огорчение, то Эдвард Мак-Эллистер, напротив, вскинул в отчаянии руки.
Быстрая смена обстановки на улице буквально загипнотизировала Мари. Все замерло, словно по приказу свыше, подлежавшему беспрекословному исполнению. Через бамбуковые жалюзи отлично было видно приближавшееся шумное сборище во главе с управляющим банком Джитаем. Процессия держала курс на мясную лавку!
Кэтрин Стейплс и Мак-Эллистер прошли торопливо мимо магазина, к которому уже подходила толпа. Два морских пехотинца на той стороне улицы снова принялись разыскивать Мари. А затем все ее преследователи растворились в залитом солнечным светом пространстве.
В наружную дверь мясной лавки постучали. Седовласый старик убрал венок и открыл ее. Финансист Джитай, войдя в помещение, поклонился Мари.
— Ну как, понравилось вам наше шествие, мадам? — поинтересовался он.
— Не уверена в этом.
— Мы исполняли похоронный марш — по случаю убиения бедных животных, покоящихся ныне в холодильнике мистера By.
— Так все это, значит, заранее было запланировано?
— Не совсем так. Проще было бы сказать, что мы заблаговременно привели себя в состояние боевой готовности, — ответил Джитай. — Довольно часто нашим кузенам, проживающим на Севере, удается переправиться за границу. Это не воры, они лишь хотят воссоединиться с остальными членами своей семьи… У солдат же — одна забота: схватить их и отправить обратно. Так что мы должны быть готовы в любой момент защитить своих близких.
— Но я?.. Как вы узнали, что со мной?
— Мы наблюдали за вами… Мы ждали, когда вам понадобится наша помощь. Вы скрывались, убегая от кого-то, — и это все, что мы знали. Причем знали от вас: мы поняли это, когда вы сказали нам, что не будете возбуждать уголовного дела, или, если воспроизвести вашу речь дословно, «не собираетесь никуда обращаться»… Сейчас же о вас нам рассказали женщины, на которых вы чуть было не налетели на улице.
— Уж не те ли, что продавали что-то?..
— Да, те самые. Когда вы свернули в тупик, они пошли следом за вами. Помочь вам — наш долг.
Мари взглянула на взволнованные лица толпившихся за бамбуковыми жалюзи китайцев, затем посмотрела на банкира:
— Откуда вы знаете, что я не преступница?
— Для нас не имеет значения, кто вы. Главное — это то, что вы подверглись насилию со стороны двух наших людей. Замечу также, мадам, вы выглядите и разговариваете вовсе не так, как это свойственно лицам, вступившим в конфликт с законом.
— Я в самом деле не из преступного мира. Но в помощи я нуждаюсь. Мне надо вернуться обратно в Гонконг, снять номер в какой-нибудь гостинице, где меня не найдут и где есть телефон, которым я смогла бы воспользоваться. Я должна связаться с кем-то, кто сумел бы мне помочь, хотя в действительности я не знаю даже, к кому имело бы смысл обратиться. — Мари сделала паузу, ее глаза встретились с глазами Джитая. — Человек по имени Дэвид — мой муж.