Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
Прежде всего впервые попавшего сюда человека поражает открывающаяся его взору необычная для города ширь этой площади, затем следует необъятных размеров архитектурное сооружение — высящийся справа Великий Зал Народов с приемными, вмещающими до трех тысяч человек. В единственном банкетном зале насчитывается свыше пяти тысяч мест, в главном конференц-зале со значительным свободным от кресел пространством — десять тысяч. Напротив ворот устремился в поднебесье четырехгранный каменный обелиск, возведенный на двухэтажной террасе с балюстрадой из мрамора, а ниже, в тени, на огромном основании сверкающего ярко при солнечном свете величественного памятника были выбиты сцены борьбы и триумфального шествия возглавляемой Мао революции. Это — монумент народным героям, и первым в пантеоне конечно же был Мао. Тут же, насколько может видеть глаз, располагаются и другие строения — мемориалы, музеи, ворота и библиотеки.
Но более всего захватывает дух все же от простора открытого пространства.
Сперва безмолвие этого места несет душе покой, но затем начинает пугать. Словно огромная, прозрачная полусфера накрыла собою сотни акров и откуда-то из преисподней беззвучно и вместе с тем в доходчивой форме внушается людям, что они находятся в храме. Это все — неестественно, нереально, и тем не менее незаметно враждебного отношения к неслышимому голосу, способному подчинить себе людское сознание, и это страшит еще больше. Особенно когда дети и те умолкают.
Джейсон быстро и бесстрастно оценил обстановку. Заплатив водителю дополнительно по счетчику, он сосредоточил внимание на целях и проблемах, стоявших перед ним и д’Анжу. По какой-то причине, — то ли ему позвонил все же кто-то, то ли он воспользовался запасным вариантом, — коммандос направлялся к площади Тяньаньминь. Его появление здесь ознаменуется исполнением танца павана. Плавной поступью в ритме старинной мелодии убийца пойдет на сближение с посланцем клиента, поскольку сам клиент, как считал Джейсон, предпочтет оставаться в тени. Но встреча на площади станет возможной лишь после того, как самозванец лично убедится, что за ним никто не следит. Из этого, само собой, напрашивался вывод о том, что священник, кружа по отразившему новые веяния гульбищу, проведет и рекогносцировку на местности, выискивая, нет ли где расставленных заранее вооруженных наемников. Будь на месте самозванца Борн, он бы взял одного, а то, возможно, и сразу двух агентов и, надавив на них кончиком ножа или приставив к их ребрам пистолет с глушителем, выведал все, что было бы ему нужно. Лживый взгляд яснее всяких слов сказал бы ему, что встреча в приграничном районе была прелюдией к исполнению смертного приговора. Наконец, если бы ничто вокруг не вызывало больше подозрений, он бы, приставив к наемнику пистолет, отправился вместе с ним на встречу с представителем клиента и предъявил посланцу свой ультиматум: клиент должен сам увидеться с ним. Таким образом этот человек попадет в сеть, расставленную убийцей. Иное было неприемлемо: центральная фигура, клиент, стала бы раньше или позже ненужным балластом. Ну а когда клиент прибыл бы на условленное место второй встречи, то при первом же признаке обмана с его стороны он был бы убит. Такой бы путь избрал Джейсон Борн. И так же поступил бы и коммандос, если бы у него имелось хоть что-нибудь в голове.
Автобус под номером семь тысяч четыреста двадцать один медленно, словно в полусне, подкатил к веренице машин, выплевывавших туристов, и замер, пристроившись в самом конце. Показался убийца в одежде священника. Он помог сойти на тротуар пожилой женщине, погладил ее по руке и кивком кротко попрощался. Повернувшись, самозванец решительно обогнул сзади автобус и скрылся за ним.
— Держись сзади меня футов на тридцать и следи за мной, — обратился Джейсон к приятелю. — Делай, как я. Если я остановлюсь, то и ты тоже. Я поверну в какую-либо сторону, то и ты поворачивай туда. Будь все время в толпе. Переходи от одной группы к другой, но так, чтобы тебя не было видно из-за людей.
— Будь осторожен, Дельта: он профессионал, а не любитель!
— Я тоже.
Борн подбежал сзади к автобусу, постоял мгновение и затем, пройдя мимо горячих, отвратительно пахнущих решеток заднего двигателя, оказался по ту его сторону. Священник был в пяти — десяти ярдах впереди. Черное одеяние выделялось темным пятном на рассеянном солнечном свету. В толпе находился бы клирик или не в толпе, за ним было легко следить. Маскарадный костюм коммандос заслуживал всяческих похвал, а актерская игра самозванца — тем более, но как чаще всего бывает в подобных случаях, одежда содержала вопиющие, хотя и не бросающиеся в глаза несведущему человеку изъяны. С профессиональной точки зрения Джейсон одобрил то, что самозванец остановил свой выбор на облачении духовного пастыря, однако цвет костюма вызывал у него недоумение. Католический священник может быть в черном, а англиканский викарий — нет. Ему более подходил бы ровный серый цвет, прекрасно сочетающийся с белым воротничком. Причем
Убийца, отделившись от толпы, зашел со спины к китайскому солдату, занимавшемуся фотографированием. Аппарат располагался на уровне глаз, голова находилась в беспрерывном движении. Борн все понял. Это был не обычный рядовой, проводивший свой отпуск в Бэйдцзине, а солидный служивый, в отлично сидевшем на нем обмундировании, напоминавший Джейсону вычисленного французом д’Анжу офицера в грузовике. Камера в действительности являла собой оптическое устройство для ведения наблюдения за толпой. Значит, место встречи где-то поблизости. Коммандос, играя свою роль до конца, опустил по-отечески правую руку на левое плечо военного. Левая рука киллера не была видна: ее закрывала черная ткань. Оружие вдавилось в ребро солдату. Тот застыл со стоическим выражением лица, хотя душа его замерла от страха. Затем вдруг военный резко, что не соответствовало его характеру, наклонился, держась за левый бок, и тут же снова выпрямился и покачал головой. Оружие опять уперлось в грудную клетку. Они или подчинится приказу, или умрет на площади Тяньаньминь. Другого не дано.
Борн огляделся вокруг себя, потом пригнулся и, извиняясь перед теми, у кого он встал на пути, принялся завязывать шнурок, который был совершенно в порядке. Убийца проверял фланги. Сознавая, что пора уже приступать к решительным, хотя и неприметным действиям, Джейсон встал… Но где же он? Где самозванец?.. Ах, вон он где!.. Борн был озадачен: коммандос позволил солдату уйти! Почему?.. Однако военный, ворвавшись в толпу, задергался в судороге и с диким воплем, лишившись сознания, упал, собирая вокруг себя устремившихся к нему на помощь людей.
Это — отвлекающий маневр самозванца! Не спускай с него глаз!..
Джейсон ринулся вперед, считая, что наступил его час. Убийца использовал не пистолет, а иглу, которую воткнул солдату в ребро. Самозванец применил сейчас один вид оружия, затем постарается прибегнуть к другому, а там, возможно, и к третьему. Происходило то, что и предвидел Борн. И, поскольку поиски следующей жертвы требовали от киллера полной отдачи, Джейсон мог сразу же приступить к операции. Он знал, что ему ничего не стоит любого сразить парализующим ударом в почки, а тем более человека, не ожидающего нападения.
Борн быстро приближался к своему противнику. До него уже оставалось пятьдесят футов… сорок… тридцать пять… тридцать… Джейсон переходил от одной группы к другой… Священник в черном был уже почти в его руках. Еще миг, и он схватит его! О Мари!
Солдат. Еще один! Но на этот раз обошлось без схватки: по-видимому, киллеру удалось найти с ним общий язык. Военный, кивнув, указал рукой налево. Джейсон взглянул туда и замер в напряженном ожидании. Низкорослый китаец в гражданской одежде, и с портфелем в руке стоял у основания широкой каменной лестницы, которая вела ко входу в огромное здание с многочисленными гранитными колоннами, придерживавшими островерхую, как у пагоды, крышу. Это строение располагалось непосредственно за памятником героям. Высеченные иероглифы над массивными дверями извещали, что это — мемориальный зал председателя Мао. Люди поднимались по лестнице двумя цепочками. Охранники разбивали их на группы. Человек в штатском и с портфелем как символом власти находился, один-одинешенек, между двумя очередями.
Убийца схватил резко солдата за руку и повернул маленького человечка в форме на сто восемьдесят градусов. Спина у военного выгнулась назад, плечи распрямились. Ясно, в позвоночник ему уперлось оружие, — обычное дело для коммандос.
В то время как вокруг бившегося в судорогах первого солдата росла взволнованная толпа и полицейские продолжали стекаться к нему, убийца и его пленник шли по направлению к человеку в штатском, стоявшему на лестнице мемориала Мао. Гражданин явно боялся покинуть это место, и снова Борн все понял. Он был из тех, кого убийца знал в лицо. Принадлежал к элитному кругу, связанному напрямик с анонимным клиентом убийцы, находившимся в данный момент где-то поблизости. Подобная публика не только сама по себе представляла интерес для киллера: с выходом на сцену этих редко когда выставлявших себя напоказ людей менее значимые фигуры и вовсе перестали играть сколь-нибудь заметную роль в набиравшей обороты игре. После того, как тело погибшего убрали с площади, а полиция направила свои усилия на то, чтобы успокоить толпу, совершенное убийцей преступление перешло по существу в разряд тривиальных происшествий. И, тем не менее, самозванец выиграл все же секунды, в которых остро нуждался, чтобы пройтись по цепи, ведущей к клиенту. Оказавшийся в его руках второй солдат в случае неповиновения тоже был бы мертв. Что же касается человека на лестнице, то любой умелый стрелок прикончил бы его с первого же выстрела. Путь к конечной цели был разбит по существу на два этапа, и, пока убийца держал под контролем складывавшуюся на втором этапе ситуацию, он мог быть доволен собой. Находясь, судя по всему, в одном из залов огромного мавзолея, клиент, естественно, не имел ни малейшего представления о том, что происходит снаружи: рядовые агенты в любом случае не осмелились бы побеспокоить свое высокое начальство в этом святилище.