Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Такие вещи куда лучше звучат в моем кабинете.
Панов подходил к концу платформы, когда на станцию ворвался с грохотом поезд из Ло-Ву. Из вагонов высыпали сотни пассажиров и заполнили платформу. Стоя у последней колонны, доктор держал неуклюже черно-белую панду под мышкой, а журнал — у лица. И когда встреча наконец произошла, он чуть было не упал.
— Ты, должно быть, Гарольд! — воскликнул женский голос, и высокая, ярко накрашенная женщина в мягкой широкополой шляпе и серой юбке в складку похлопала его по плечу. — Я бы тебя везде узнала, дорогой!
— Рад вас видеть! Как ваш ребенок? — только и смог вымолвить Моррис.
— А как Алекс? — Женский голос внезапно сменился мужским. — Я задолжал ему и пытаюсь
— Я не уверен, что понимаю вас, — произнес изумленный психиатр.
— Быстрее! — произнесла торопливо странная фигура. — Они приближаются. Давай мне панду и, когда я побегу, постарайся затеряться в толпе и выбраться отсюда, и поскорее! Давай же!
Панов так и сделал, наблюдая при этом за тем, как несколько человек пытались прорваться к ним сквозь поток пассажиров. Получив игрушку, ярко накрашенный мужчина в женской одежде забежал за широкую колонну и тотчас появился с другой стороны — уже без туфель на высоких каблуках. Затем, снова обежав колонну, он, как заправский регбист, нырнул в стоявшую у поезда толпу и, оставив в дураках пытавшегося схватить его китайца, стал энергично пробираться между испуганными людьми. Число его преследователей увеличилось, но им мешали пассажиры, которые со всевозрастающей агрессивностью обрушивали на сбивавших их с ног наглецов чемоданы и рюкзаки. Каким-то образом, во время всей этой сумятицы, панда была передана высокой женщине с Запада, которая держала в руках нераскрытое расписание поездов. В нее тут же вцепились два китайца в отличных костюмах, но стоило ей только громко завизжать, как они, взглянув повнимательней на нее, заорали друг на друга и бросились дальше.
Моррис Панов снова последовал указаниям Конклина: не мешкая, смешался с толпой, направлявшейся к выходу на другой стороне платформы, и быстро двинулся вдоль пятого пути назад, к эскалатору, у которого уже образовалась очередь. Но среди множества толкавшихся там людей Алекса Конклина не было. Подавив панику, Мо замедлил шаг, разглядывая толпу и тех, кто поднимался вверх по эскалатору. Что случилось? Где же он, этот человек из ЦРУ?
— Мо!
Панов, вскрикнув с облегчением и от неожиданности, резко повернулся влево. Конклин выглядывал из-за колонны, высившейся футах в тридцати от эскалатора. Из его отчаянной жестикуляции можно было понять, что сам он должен оставаться на месте. Мо же следует не спеша, соблюдая крайнюю осторожность, подойти к нему. Разыгрывая из себя человека, которого раздражает очередь и который не подойдет к эскалатору, пока не рассосется толпа, он пожалел, что не курит и что швырнул порнографический журнал на рельсы. Ведь в противном случае он смог бы хоть чем-то занять себя, вместо того чтобы, сложив руки за спиной, прогуливаться небрежно взад-вперед вдоль опустевшей платформы и бросать время от времени хмурые взгляды на ждущих своей очереди людей. В конце концов, дойдя до колонны, он проскользнул за нее и — раскрыл рот от удивления!
У ног Конклина, прижатый к земле его протезом, лежал на животе с растерянным видом одетый в плащ мужчина среднего возраста.
— Я бы хотел представить тебе, доктор, Мэтью Ричардса! Это наш старый агент на Дальнем Востоке. Он на службе у нас еще с первых дней пребывания у власти сайгонского правительства [149] , когда мы с ним впервые и познакомились. Конечно, в то время он был помоложе и поживее. Но с тех пор мы долго не встречались.
— Ради Бога, Алекс, дай мне встать! — взмолился Ричардс, дергая головой: это было все, что он мог сделать, будучи распластан на земле. — В башке трещит, как черт знает что! Чем ты ударил меня? Ломом, что ли?
149
То есть с 1954 г.,
— Нет, Мэт, ботинком с моей несуществующей ноги. Немного тяжеловат, согласен. Но, увы, ему придется еще немного подзаняться тобою. Сам понимаешь, я не могу позволить тебе встать, пока ты не ответишь на все мои вопросы.
— Черт побери, я же ответил уже на них! Я простой офицер, всего-навсего исполнитель, а не руководитель местного отделения нашего ведомства. Мы взяли тебя под наблюдение согласно приказу, полученному нами из Вашингтона. Затем нам был направлен еще один приказ, но его я не видел!
— Я повторяю, что не верю в это. Ты здесь не последний человек. И каждый из вас знает буквально все. Будь же умницей, Мэт, мы ведь давно знакомы! Что было в том, во втором приказе?
— Мне это неизвестно. На нем стоял гриф «РС».
— Что означает «руководителю службы», доктор, — пояснил Конклин, глядя на Панова. — Это с древних времен наша палочка-выручалочка. Мы всегда прибегаем к ней, когда вступаем в перебранку с другими государственными ведомствами. «Что могу я знать? Обратитесь к РС». Таким образом нам удается выходить сухими из воды: кто же захочет приставать с расспросами к нашему начальству? Видишь ли, этот РС — руководитель службы — напрямую связан с Лэнгли, ну а это учреждение, входя, в свою очередь, в систему связи Овального кабинета, имеет прямой выход на Белый дом. Все это, замечу я тебе, обусловлено в первую очередь причинами политического характера и в значительно меньшей степени — заботами о состоянии разведслужбы.
— Весьма познавательно! — произнес Панов, глядя на распростертого человека и не зная, что еще сказать. В душе он радовался, что платформа обезлюдела, а колонна, за которой они скрывались, находилась в тени.
— Палочка-выручалочка тут ни при чем! — заорал Ричардс, пытаясь выбраться из-под тяжелого ботинка Конклина. — Господи, я говорю тебе правду! В феврале следующего года я ухожу на пенсию. Так зачем мне нужны неприятности от тебя или кого-то еще там, наверху?
— О Мэт, бедный Мэт, ты никогда не отличался сообразительностью! И только что сам, того не замечая, ответил на мой вопрос. Ты, как и я, уже чувствуешь запах пенсии и не хочешь иметь никаких неприятностей. Я, согласно директивам, должен находиться под строгим наблюдением, и ты посмел нарушить предписания, касавшиеся лично тебя. Представь себе, приятель, что я отправлю наверх описание твоих подвигов и сопровожу его объективной оценкой твоих действий. Нетрудно догадаться, что в этом случае тебе придется попотеть в одной из горячих точек Центральной Америки, где, возможно, и сложишь свою буйную головушку, так и не отведав пенсии.
— Перестань!
— Сам подумай: тебя, как вонючего скунса, поймали в ловушку за колонной на людной железнодорожной станции, причем сделал это несчастный калека… Так что вовсе не исключено, что они, и то из великой милости, позволят тебе заминировать несколько портов.
— Я ничего не знаю!
— Кто эти китайцы?
— Говорю же, не знаю…
— Если они не из полиции, то откуда?
— Из какого-то государственного ведомства.
— Из какого именно? Они должны были сказать тебе это… Ну а если не они, так PC: он не мог заставить тебя работать вслепую.
— И тем не менее мне ничего не известно. Единственное, что он сказал нам, так это то, что все согласовано с Вашингтоном, на самом высшем уровне. И поклялся, что больше он и сам ничего не знает! Что, черт побери, могли мы сделать в таких условиях? Попросить китайцев предъявить нам водительские удостоверения?
— Итак, никто ни за что не отвечает, поскольку никто ничего не знает. А если это агенты коммунистического Китая, пытающиеся похитить одного из нас? Что тогда? Прелестная получается история, не так ли?