Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Что случилось? — спросила Мари, привстав с кресла, когда он повесил трубку.
— Произошла трагедия, и прямо на глазах у Конклина. — Психиатр сделал паузу и посмотрел на нее сверху вниз. — Стейплс убита. Несколько часов назад. Кэтрин застрелили прямо перед ее домом…
— О Господи! — прошептала, Мари.
— И к тому же этот здоровяк, офицер разведки, — продолжал Панов, — тот самый, которого мы видели на вокзале в Коулуне… Ты еще назвала этого богатыря майором, а Стейплс опознала его как человека по имени Лин Вензу…
— Так что с ним?
— Он ранен,
Мари пытливо посмотрела Панову в глаза:
— Смерть Кэтрин и нападение на Лина Вензу связаны как-то между собой, не так ли?
— Да. Когда убили Стейплс, стало ясно, что в ход операции кто-то вмешался…
— О какой операции ты говоришь? Кто осуществляет ее?
— Алекс сказал, что он узнает об этом несколько позже. Но и так уже ясно, что пахнет жареным. Возможно, Лин ранен при попытке выявить внедрившегося в его группу вражеского агента и «нейтрализовать» шпиона, как выразился только что Конклин.
— О Боже! — воскликнула Мари, широко раскрыв глаза. Она была на грани истерики. — Какие-то операции!.. Кто-то внедряется!.. Кого-то нейтрализуют!.. Лин… И та же Кэтрин — моя подруга, которая предала меня… Мне на все и на всех сейчас наплевать!.. Только одно волнует меня: что с Дэвидом?
— Говорят, он отправился в Китай.
— Господи, наверняка его убили! — завопила Мари, вскочив с кресла.
Панов, подбежав к ней, схватил ее за плечи и, сжав их сильно, остановил спазматическое подергивание ее головы. А затем тихо потребовал, чтобы она смотрела на него.
— Дай мне сказать, что я узнал от Алекса… Выслушай меня!
С трудом переводя дыхание, пытаясь неимоверным усилием воли выйти из прострации, в которую она впала, Мари взглянула на своего друга.
— Я слушаю, — прошептала она.
— Вообще-то, Конклин доволен, что Дэвид на севере или где-то там, потому что, по его мнению, это дает ему больше шансов остаться в живых.
— И ты веришь Алексу? — спросила жена Дэвида Уэбба со слезами на глазах.
— Пожалуй, — кивнул Панов. — Конклин подчеркнул, что здесь, в Гонконге, Дэвида могли застрелить или просто пристукнуть на запруженной людьми улице. Толпа, заметил он, может быть и другом и врагом… Не спрашивай меня, где эти люди берут метафоры: я сам этого не знаю.
— Что, черт побери, ты хочешь мне все же сказать?
— Только то, что сообщил мне Алекс. Они заставили Дэвида вернуться в его прошлое, вновь стать тем, кого он хотел бы забыть. Потом Конклин заявил, что никого подобного Дельте не было никогда. Дельта был самый лучший… Но Дельтой был Дэвид Уэбб, Мари. Как бы ни пытался он забыть это, однако факт остается фактом. Джейсон Борн появился уже потом, словно в продолжение старой боли, и мастерство, которым он так славился, было отточено Дельтой… В некоторых отношениях я знаю твоего мужа не хуже тебя.
— Во всяком случае, в этом отношении — намного лучше, я уверена, — произнесла Мари, склоняя голову на грудь добряка Морриса Панова. — Дэвид о многом не говорил мне. Ему было или слишком страшно вспоминать о прошлом,
— Алекс полагает, что вернется.
Мари отстранилась и посмотрела психиатру в глаза. Несмотря на слезы, взгляд ее был тверд.
— Известно что-нибудь о Дэвиде? Что-то конкретное?
— Мне хотелось бы ответить на этот вопрос, но, увы, я сам ничего не знаю.
— Понимаю. — Мари подошла к окну, из которого открывался вид на ярко освещенные многолюдные улицы. — Ты спрашивал Алекса насчет его выпивки. Почему ты это сделал, Мо?
— Сам не знаю, но как только я высказался, так тотчас пожалел.
— Потому что обидел его?
— Нет. Я понял, что ты, обратив внимание на мои слова, попросишь меня пересказать тебе все, что я услышал от него. Я же не смогу тебе отказать.
— Ну?
— Видишь ли, в самом конце он сообщил мне кое-что… Точнее, две вещи… Во-первых, он сказал, что ты заблуждалась насчет Стейплс…
— Заблуждалась? Да я же сама все видела! Слышала собственными ушами, как она лгала!
— Она пыталась защитить тебя, причем сделать это так, чтобы ты не испытала нового страха.
— Опять ложь! А о чем еще говорил тебе Алекс?
Глядя прямо в глаза Мари, Панов произнес:
— Во-вторых, Алекс заявил, что, как бы неразумно ни выглядело все это, в действительности дело обстоит несколько иначе.
— О Господи, они и его перетащили на свою сторону!
— Не совсем так. Конклин не скажет им, где ты… где мы… Но мы должны быть готовы к тому, что нам придется убраться отсюда через несколько минут после того, как он снова позвонит. Алекс сам не сможет вернуться сюда: он боится, что за ним следят.
— Итак, мы опять бежим неизвестно куда, чтобы вновь затаиться. И к тому же у нас сенсация: наш увечный Георгий Победоносец, убивший некогда драконов, ныне решил лгать вместе с этими людьми!
— Это несправедливо, Мари: ни он, ни я не давали оснований для подобных выводов.
— Чушь, доктор! Где-то там, — выражаясь точнее на севере, — находится мой муж. Они используют его и могут даже убить, так и не сказав нам почему! Конечно же, он может — только может! — выжить, потому что он всегда превосходно справляется со всем, за что ни берется… то есть справлялся… Дэвид всегда презирал то, чем приходилось ему заниматься… Так что же в таком случае может статься с человеком, с его разумом!.. Ты специалист, Мо, и должен поэтому понимать, чем чреваты для него ожившие воспоминания. А они, черт побери, должны вернуться, потому что иначе ему не выжить!
— Ты сама знаешь: есть вопросы, на которые я не в состоянии ответить.
— Ужасный ты человек, Мо! Высокая квалификация — и никаких ответов! Даже малейших предположений — и тех нет! Ты просто прячешься за общими фразами. Тебе бы следовало стать экономистом! Ты не угадал своего призвания!
— Я многое упустил. Включая и самолет в Гонконг.
Мари замерла, словно пораженная громом. Потом расплакалась и, подбежав к Панову, обняла его.
— О Господи, надо же наговорить такое, Мо! Прости меня, прости!