Превосходство Борна (др. перевод)

Ладлэм Роберт

— Я?.. Возглавлю?.. Да мне же не справиться с этим!

— У вас будут персональный лимузин и прочие атрибуты…

— Я даже не знаю, что сказать на это!

— У вас блестящие аналитические способности, и, высоко ценя вас, я поддержу вашу кандидатуру.

— Боже мой!

— Успокойтесь. Подумайте немного. И посоветуйте нам, что и как говорить. Вы сами понимаете, кто обладает реальной властью: не тот, кто говорит, а тот, кто мыслит.

— Все это так неожиданно для меня и так…

— И так заслуженно, господин государственный советник, — закончил

за Мак-Эллистера дипломат. — Разум — великая вещь! Никогда не следует недооценивать его… Кстати, доктор сказал мне, что Лин Вензу выкарабкается. Правда, левая рука у него не действует, но жить он будет. Я уверен, что вы доложите о нем надлежащим образом лондонскому руководству МИ-6: там придают большое значение подобным отзывам.

— А как обстоят дела у мистера и миссис Уэбб? Где они?

— На Гавайях. С доктором Пановым и мистером Конклином, разумеется. И, боюсь, они даже изредка не вспоминают обо мне.

— Вы не дали им особого повода вспоминать о вас, господин посол.

— Может, оно и так, но это и не входило в мои обязанности.

— Кажется, я вас начинаю понимать.

— Надеюсь, ваш Бог относится с состраданием к таким людям, как мы с вами, Эдвард. Мне нечего рассчитывать прийти к Нему, если только Он сам того не захочет.

— Он прощает все и всех.

— Действительно? Тогда я не желаю знать Его: Он оказался обманщиком.

— Почему?

— Потому что превратил мир в арену для состязаний взбесившихся, алчущих крови волков, заботящихся не о выживании племени, а лишь о самих себе. Такого Бога едва ли можно считать совершенным, ведь так?

— Не согласен с вами. Он — совершенен, а мы вот — нет.

— В таком случае жизнь наша — всего-навсего игра для Него. Он расставляет свои творения по местам и развлекается, наблюдая, как они уничтожают друг друга. Как мы сами уничтожаем себя.

— Вот именно — сами, господин посол! Если мы делаем что-то, так только по собственной воле.

— Согласно Писанию, однако, на все Его воля, не так ли? Говорят же: «Да будет воля Его!»

— Это слишком большая тема, чтобы обсуждать ее сейчас.

— Превосходный ответ! Несомненно, в один прекрасный день вы станете государственным секретарем!

— Не думаю.

— Я тоже, — признался Хевиленд. — Так будем же и дальше заниматься своим делом — поддерживать статус кво, спасая мир от гибели. Да возблагодарим духов, как говорят здесь, на Востоке, за то, что есть такие люди, как вы и я или Джейсон Борн и Дэвид Уэбб! Трудясь изо дня в день, мы предотвращаем повторение битвы при Армагеддоне. Подумать страшно, что могло бы произойти, не будь здесь нас с вами.

Ее длинные каштановые волосы падали ему на лицо, она прижималась к нему всем телом, касаясь губами его губ. Дэвид открыл глаза и улыбнулся. Все это наяву, будто и не было кошмара, ворвавшегося в их жизнь. Совершенное над ними насилие не сломило ни его, ни Мари, хотя они и были на краю пропасти, где их ждали лишь ужасные муки и в конечном итоге — смерть.

Одна только мысль о том, что они

снова вместе, переполняла его душу блаженством. У него есть все, что ему нужно, — значительно более того, о чем он мечтал.

Дэвид начал восстанавливать в памяти события последних двадцати четырех часов. На губах его заиграла улыбка, из горла вырвался короткий смешок. Никогда ничего не знаешь заранее. Они с Моррисом Пановым изрядно набрались, пока летели из Гонконга на Гавайи. Зато Алекс Конклин попивал чай со льдом, содовую или еще что-то в том же роде, как бы желая дать им понять несообразность того, чем они занимались. Свою праведную миссию он осуществлял молча, без нотаций, но с выражение тихой скорби на лице. Когда известного психиатра рвало в душном маленьком туалете самолета, Мари поддерживала его голову и затем, когда Мо погрузился в глубокий сон, укрыла врача одеялом. Мягко, но решительно отвергнув любовные притязания мужа, она компенсировала свой отказ чуть позже, когда они прибыли в отель в Кахале. [239] Восхитительная, чудная ночь любви, о какой грезят в юности, развеяла все ужасы и кошмары.

239

Кахала — городок на Гавайских островах.

Алекс?.. Ах да, он вспомнил: Конклин вылетел первым коммерческим рейсом из Оаху в Лос-Анджелес, откуда путь его лежал в Вашингтон.

— Кое у кого там такие головы, которые стоит оторвать, — пояснил он, — и я намерен сделать это.

Александр Конклин взялся за выполнение очередной в своей богатой событиями жизни задачи, заключавшейся в данном случае в составлении отчета.

Ну а Мо?.. Моррис Панов?.. Гроза безмозглых психологов и шарлатанов от его профессии? Он находился в смежной комнате и, без сомнения, страдал от самого сильного в своей жизни похмелья.

— Смеешься? — прошептала Мари, не открывая глаз и прижавшись лицом к шее мужа. — Что, черт возьми, так развеселило тебя?

— Ты, я, мы… В общем — все.

— Я так и не поняла, чему ты улыбаешься. Но мне показалось, что я услышала человека, которого зовут Дэвид.

— Только его ты и будешь слышать с этих пор.

Раздался стук в дверь, выходящую в смежную комнату. Это был Панов. Уэбб встал с постели, прошел торопливо в ванную и, взяв полотенце, обернул его вокруг бедер.

— Секунду, Мо! — крикнул он, подходя к двери.

Моррис Панов, бледный, но совладавший с хмельным недугом, стоял за дверью с чемоданом в руке.

— Могу я войти в храм Эроса?

— Ты уже здесь, приятель!

— Надеюсь, что так. — Проходя к креслу мимо стеклянной двери на балкон, откуда открывался вид на гавайский берег, психиатр обратился к лежавшей в постели Мари: — Добрый день, дорогая! Не суетись, не бросайся готовить еду и не смущайся, если будешь вылезать из постели: я ведь врач, как-никак.

— Как твое самочувствие, Мо? — Мари села, натянув на себя простыню.