Превосходство Борна (др. перевод)

Ладлэм Роберт

Нельсон ошеломленно откинулся назад в своем кресле:

— О Боже! Не могу в такое поверить!

— Постарайтесь понять, Джонни. Наши работодатели или, если вам так угодно, наши страны вовлекли лично нас в своих собственных интересах в довольно опасные игры. Мари была и остается моей подругой, но ее жизнь ничего не значит для этих самонадеянных стратегов тайных операций, ничего не дающих ни ей, ни ее мужу. Эти самодуры уже использовали когда-то их обоих, а потом их же пытались убить! Позвольте мне поделиться с вами кое-чем, Джонни. У меня вызывают глубокое отвращение так называемые консульские операции, которые проводят ваши Центральное разведывательное

управление и Государственный департамент. Сказать, что стоящие за всем этим люди — ублюдки, значит ничего не сказать. Они не просто ублюдки, а тупоголовые выродки! И коль уж я чувствую, что операция, в которую вновь втянуты два человека, и так перенесшие столько горя, будет продолжаться, к тому же во всевозрастающих масштабах, мне ничего не остается иного, кроме как выяснить, что скрывается за всем этим, чтобы действовать затем в нужном, направлении. Хватит им пудрить всем нам мозги! У меня, в отличие от них, есть кое-какой опыт, и я достаточно зла, более того, я просто в ярости, чтобы требовать ответа!

— О Боже!..

Официант подал заказанное спиртное. Стейплс подняла голову, чтобы поблагодарить его, и тут обратила внимание на то, что за ними наблюдает человек, стоящий в коридоре возле телефонной будки среди посетителей кафе. Тотчас отведя глаза, она спросила своего сотрапезника:

— Что же дальше, Джонни? Рассчитывать мне на вас или нет?

— Рассчитывать, — просипел Нельсон, беря рюмку.

— Итак, особняк на пике Виктория?

— Да.

— С кем вы разговаривали? Кто он, тот человек, что расположился в этом здании?

— Мак-Эллистер… Государственный советник Мак-Эллистер.

— Боже милостивый!

В коридоре возникла легкая суматоха. Кэтрин прикрыла ладошкой глаза и слегка повернула голову, чтобы увеличить обзор. Рослый мужчина, только что вошедший в кафе, направился к телефону. В Гонконге это мог быть только Лин Вензу из особого отдела МИ-6. Американцам улыбнулась удача, но она отвернулась от Мари и ее мужа.

— Вы не совершили ничего противозаконного, Джонни, — сказала Стейплс, поднимаясь с кресла. — Мы еще поговорим, а пока я ненадолго отлучусь в дамскую комнату.

— Кэтрин?

— Да?

— Что-то не так?

— Увы, мой дорогой!

Кэтрин прошла мимо Вензу, быстренько отвернувшегося от нее. Войдя в туалет, она переждала несколько секунд и, выйдя затем вместе с двумя другими женщинами, бросилась по коридору на кухню «Обезьяньего дерева». Не говоря ни слова перепуганным официантам и поварам, отыскала выход и выбралась наружу. Пробежав вдоль Глочестер-роуд, повернула налево, не сбавляя ходу. Когда же на ее пути встретилась телефонная будка, бросила в щель автомата монетку и набрала номер.

— Алло?

— Мари, беги из квартиры! Моя машина в гараже Мина, в конце квартала, если идти направо от дома, — найдешь его по вывеске красного цвета. Не теряй ни минуты! Я разыщу тебя. Поторопись же!

Закончив разговор, Кэтрин Стейплс подозвала такси.

— Ее зовут Стейплс. Кэтрин Стейплс! — громко говорил Лин Вензу в трубку телефона в коридоре «Обезьяньего дерева», напрягая слух, чтобы расслышать ответ в окружавшем его гвалте. — Возьмите в консульстве дискету и просмотрите ее на компьютере. Быстрее! Мне нужен ее адрес, и немедленно, будь он проклят! — На скулах майора, пока он слушал, ходили желваки. Выслушав ответ, не заставивший себя долго ждать, Лин отдал новое распоряжение: — Если где-то рядом находится одна из наших машин, прикажите ей по радио двигаться

туда. Если нет, отправьте немедленно какую-нибудь другую. — Лин сделал паузу, затем, по получении дополнительной информации, произнес тихо: — Это американка. Как только они обнаружат ее, пусть сразу же сажают в машину. Сейчас нет для нас задачи важней.

— Машина номер пять, ответьте! — повторял в микрофон радист у рации, держа руку на переключателе в правой нижней стороне панели. Комната без единого окна была выкрашена белой краской. Тихо и ровно шумели кондиционеры, еще тише жужжали фильтрующие воздух вентиляторы. У трех стенок располагались стеллажи со сложной аппаратурой, на белых, без единого пятнышка столах стояли лучшие японские компьютеры. Комната блистала стерильной чистотой, во всем чувствовалась надежность. Могло показаться, что это лаборатория электронного оборудования в каком-нибудь престижном медицинском центре, но в действительности дело обстояло вовсе не так. Это был совсем другой центр. Гонконгский центр связи особого отдела английской разведки МИ-6.

— Машина номер пять отвечает! — послышался грудной голос из динамика. — Я принял ваш сигнал, но был в тайском квартале. Мы оказали правы: наркотики.

— Выбирайтесь оттуда! — приказал оператор, поворачивая переключатель. Послышался свист и тут же оборвался. Радист продолжил: — Поскольку вы рядом с тайским кварталом, значит, вы ближе всех. Сворачивайте к Арбутнот-роуд и мчите мимо входа в ботанический сад: это кратчайший путь. — Назвав домашний адрес Кэтрин Стейплс, он добавил: — Это американка. Найдите и заберите ее.

— Айя! — просипел агент особого отдела.

Осознавая необходимость сохранять контроль над собой, Мари проявляла незаурядную выдержку и панике не поддавалась. Ситуация выглядела одновременно забавной и очень серьезной. Мари, приняв горячую ванну, разгуливала в халате Кэтрин, ее же собственная одежда, только что выстиранная, висела еще мокрая на спинках кресел на балконе. Казалось таким естественным, таким логичным освежиться и смыть гонконгскую грязь с себя и со своих тряпок. От дешевеньких сандалет у нее на подошвах вздулись волдыри. Один из них она проколола иглой, и оттого ходить ей было особенно трудно. Но ей судьбой уготована не прогулка, а новый побег.

Что же произошло? Кэтрин была несвойственна безапелляционность. В этом отношении она отличалась от Мари, которая была не прочь покомандовать, тем более Дэвидом. Люди, подобные Кэтрин, в определенных условиях избегали категоричности в суждениях, опасаясь оказать моральное давление на человека, попавшего в беду, а подруга Кэтрин, Мари Сен-Жак, как раз и была сейчас человеком, оказавшимся в бедственном положении, хотя ей и было значительно легче, чем бедняге Дэвиду.

«Поторопись же!..» Сколь часто говорил это своей подруге Дэвид в Цюрихе и Париже? Да практически каждый день. И когда сейчас она слышит что-то подобное, ей становится не по себе.

Облачившись в еще не высохшую одежду, сразу же прилипшую влажной тканью к ее телу, Мари прошла в ванную комнату, где отыскалась пара домашних туфель, не так чтобы уж очень удобных, но помягче ее сандалет.

Теперь она могла бежать. Должна была бежать!

А волосы?.. О Боже, ее волосы!

Мари бросилась в ванную, где у Кэтрин была фарфоровая шкатулка с заколками и зажимами, решительно свернула волосы узлом и, вернувшись в крошечную гостиную, схватила свою несуразную шляпу и водрузила ее на голову.