При попытке выйти замуж

Малышева Анна Жановна

— Крупным кролем, — уверенно сказал Леонид. — Туда-сюда, туда-сюда, нарезают круги в бачке — одно удовольствие посмотреть.

— С шерстью? — В Гоше проснулся азарт юного натуралиста. — Или лысые?

Василий затравленно молчал. Леонид же, мечтательно закатив глаза, приступил к описанию неизвестных тварей:

— Некоторые — с шерстью, некоторые — лысые. Все, как у людей. Те, которые лысеют, делают себе пробор над ухом, ну, как Лукашенко, и зачесывают остатки волос на лысину. Получается красиво.

— Вообще дело серьезное, — подытожил Гоша. — Тебе,

Вась, придется вмешаться. Поезжай к теще и перелови этих гадов. Что такое, действительно, за безобразия: нарушают, хулиганят, обижают беззащитную женщину.

— На что ты его толкаешь, Георгий? — встревоженно спросил Леонид. — Они же и его покусают.

— Во-первых, Леня, не родился еще такой скачок, который может прокусить нашего капитана. У него же не кожа — броня! Насколько я знаю характер типичных московских скачков — они трусоваты. Во-вторых, все отечественные хулиганы, тем более такие мелкие, как скачки, при виде нашего Васи традиционно пытаются спастись бегством. И в-третьих, ничто не мешает ему взять на дело пистолет. Да, пусть возьмет, а то мало ли что.

Гоша заерзал и открыл рот, чтобы задать еще семь-девять вопросов относительно поведения скачков, но полковник Сергей Иванович Зайцев не дал ему такой возможности.

— Общий привет! — дружелюбно рявкнул он с порога. — Не пора ли, мальчики, на…

— Покой? — с надеждой перебил начальника Леонид.

— Не-ет, милый. Покой нам только снится. На выезд, родные. На, не побоюсь этого слова, квартирную кражу.

— С исчезновением? — с мольбой застонал Василий.

— С ним. — Зайцев виновато развел руками. — Только не надо на меня так смотреть. Я тут ни при чем. А вот вы, Коновалов, и вы, Зосимов, — пожалуйста, на выход.

Эксперт уже в машине, ждет вас, скучает. Вы, Малкин, ежели желаете, можете присоединиться.

— Кто ж откажется от такого заманчивого предложения! — истерически заорал Гоша. Василий со злостью пнул ногой корзину для бумаг и решительно вышел из кабинета. За ним печально поплелся Леонид.

Пострадавшая от налетчиков квартира располагалась на Кутузовском проспекте, ее хозяин — Гинзбург Илья Дмитриевич, гинеколог, владелец крупной клиники, ушел в отпуск четыре дня назад и, как все думали, отправился в круиз по Средиземному морю.

Сосед Гинзбурга — пожилой, но бодрый врач-окулист, которому было поручено поливать цветы в квартире Ильи Дмитриевича, зашел туда сегодня днем и увидел, что в квартире многого недостает. Воры покусились на антиквариат, картины и коллекцию минералов.

Как и в случае с Кузнецовыми, приехавший наряд милиции сразу обнаружил паспорта, билеты и прочие бумажки, необходимые для морского путешествия. Информация пошла по инстанциям и нашла адресата: полковника Зайцева.

А еще через сорок минут старший оперуполномоченный Коновалов допрашивал соседа-окулиста.

— Захожу сегодня с водичкой, то есть с бутылочкой, то есть с бутылочкой воды для цветов, а то четыре дня уже прошло после отъезда Ильи Дмитрича, пора цветы поливать, — рассказывал окулист Владимир Михайлович, — и вижу, что в квартире побывали непрошеные

гости. Сразу стал вам звонить. Кстати, звонил от себя, из своей квартиры, — с гордостью понимающего в криминалистике человека заметил он, — а здесь ничего не трогал. Так что все цело — и отпечатки пальцев, и запахи, вам легко будет работать.

Василий застонал, но комментировать не стал. Хотя указание на наличие запахов в квартире, ограбленной, по всей видимости, несколько дней назад, его, безусловно, тронуло.

— Нюхать будет вот этот, — Коновалов ткнул пальцем в Леонида. — Он у нас большой спец по ароматам.

— Просто нюхать? — Леонид скептически пожал плечами. — Занюхивать готов, а так — увольте.

— И вот еще что, — продолжал окулист. — Жила тут одна. Такая… как вам сказать? Девушка, но такая… не то чтобы…

— Нельзя ли поточней? — сурово потребовал Василий.

— Да-да, конечно. Знаете, я думаю, она из этих… ну, легкого поведения. Точнее, я не просто так думаю, а, пожалуй, знаю. Мой сын имел с ней… ну, как сказать… ну, знаете, дело молодое, хотя я его предупреждал, что это небезопасно, ведь эти девушки — одна сплошная инфекция. Но они разве слушают нас?

— А где ваш сын? — Гоша вынул блокнот.

— Скоро будет. У них на работе вечеринка. По случаю приближающегося Нового года. Кстати, с наступающим вас.

Сын и вправду вскорости появился и сообщил опергруппе ряд ценных сведений. Да, девушка — проститутка, да, Дмитрия ее пригрел, да, седина в бороду и на молоденьких потянуло. Потом она же профессионалка, все умеет, а он — человек неискушенный, конечно, ему это все было интересно. Ну и удобно: она и ублажала его, и по дому все делала. Зовут Татьяна, светленькая, лет двадцать, высокая, худенькая, одевается агрессивно — такой стиль металлический.

— А вы где ее сняли? — уточнил Леонид.

— Не я, а мой товарищ. На Лубянке.

— Отлично! — Леонид подмигнул Гоше. — Там Вадик работает, так что мы ее быстро найдем.

С сутенером Вадиком по кличке Мелкий у Леонида были теплые, почти дружеские отношения, основанные на взаимовыручке и поддержке. Вадик Мелкий с готовностью информировал друзей из МУРа о жизни и деятельности криминальных элементов, попадающих в поле его зрения, а также в объятия подведомственных ему «девушек»; оперативники, в свою очередь, помогали Вадику справляться с «несправедливыми придирками и нападками» на него со стороны местного отделения милиции, сотрудники которого, по словам Вадика, — «вконец озверели, сами не знают, чего хотят и, главное, сколько».

— Время не ждет, — деловито заметил Леонид. — Вы уж тут сами, а я Мелкого навещу.

— Вот закончим, потом и навестишь, — попробовал приструнить младшего оперуполномоченного Василий. — Куда он денется?

— Конечно, — обиделся Леонид, — здесь собрались крупные специалисты по сутенерам (подразумевалось, что если кто и разбирается в этом непростом деле, то только сам Леонид). Но если я его не застану через два часа, а я его не застану, он уже смоется, я-то знаю, то свои претензии тогда засуньте себе…