При попытке выйти замуж

Малышева Анна Жановна

— Ладно, — Василий махнул рукой, — вали. Передай от меня поцелуйчики.

— Само собой, — радостно пообещал Леонид и поспешно удалился, потому что у старшего оперуполномоченного Коновалова была дурная привычка скоропостижно менять свои правильные решения на неправильные.

Вадика Леонид застал на рабочем месте, то есть напротив магазина «Детский мир». Рядом в двух задрипанных «Москвичах» томился десяток девушек в открытых до дерзости нарядах. Зима не зима, а ноги должны быть видны сразу и шубки должны распахиваться по первому требованию, а под шубками тоже не должно быть ничего лишнего — клиент ждать не будет.

— Мама дорогая! — обрадовался

Вадик. — Какие люди! По мою душу или… — он мотнул головой в сторону «Москвичей».

— Сдурел ты, что ли, Мелкий? — Леонид покрутил пальцем у виска. — Когда это я к тебе за девчонками приезжал?

— И зря, — с горечью вздохнул Вадик. — Есть неплохие. Тебе — со скидкой.

— Мне бы понадобилось — даром бы взял, — самоуверенно возразил Леонид.

— Так о чем и речь, — согласился Вадик. — Посмотришь?

— Если только одну, но конкретную. Высокая, светленькая, худая, молодая…

— О господи! — Вадик страдальчески воздел руки вверх. — Давно ли на малолеток потянуло? Да я и не беру их. — Помолчал и добавил: — Почти.

— Нет, не настолько молодая, лет двадцать.

— Тоже мне молодая! — Вадик смотрел на младшего оперуполномоченного, как на идиота. — Откуда у тебя такие странные представления о возрасте? Двадцать лет — это уже вполне подержанная мочалка. Работа-то вредная, тяжелая, на износ.

— Зовут Татьяна.

Вадик нахмурился.

— Ах, вот оно что. Я как чувствовал. И во что она вляпалась?

— Так ты знаешь, о ком речь? — спросил Леонид.

— Знаю. Но она сейчас не работает. Я ее сдал в аренду своему приятелю, Илюше, он у нас в институте преподавал, там и подружились. Святой человек, я тебе отвечаю. Он — женский доктор, клиника у него по этой части. Помогает мне девочек в форме держать, его врачи осмотры у меня проводят. И лечат, конечно, если надо, обязательно лечат.

— Так ты врач, Мелкий? — изумился Леонид. — По первоначальной специальности, я имею в виду.

— Был, был, был. Недолго, Лёня. Так-то работа хорошая, нужная, благородная, но не для меня. Дрянь то есть работа. Зарплаты просто, считай, нет, хлопот, наоборот, много, с больными людьми приходилось общаться.

— Кошмар! — согласился Леонид. — Не для того тебя учили на доктора, чтоб к больным и убогим приставить.

— Ага, ага. Грязная, Лёнь, работа.

— И ты нашел работу чистую, хотя и не такую благородную, — подытожил Леонид.

— Почему не такую? — Мелкий обиделся. — Мы нужное дело делаем. Тоже людям помогаем. Без нас, если подумать…

— Так что там про Илюшу твоего? — перебил младший оперуполномоченный. Мелкий с готовностью переключился на другую тему:

— Тоска, Лёнь, живет один, скучает. Скучал то есть. Я ему предложил — давай, возьми, будешь весь в шоколаде — она тебе и постирает, и приготовит, по магазинам походит, уберет, ну и если захочется чего — пожалуйста. Причем на профессиональном уровне, ты, Лёнь, знаешь — я дилетантизма не терплю. Я его еще и уговаривал: «такие есть сладенькие, такие вкусненькие». Так он, дурак, полгода упирался — нет и нет, не хочу, не буду.

— Но потом все-таки выбрал? — Леонид был догадливым сыщиком.

— Куда он денется! Взял Эльвиру. Ты представляешь, Лёнь?

— Подожди, подожди, — перебил Леонид. — Я тебя про Татьяну спрашивал, ты сосредоточься, не путайся.

— Лёнь, я тебе все по порядку, как дело было. Сначала он взял Эльвиру. Я уж не рад был, что втравил Илюшу в это.

— Что так?

— Ну, не лучшую взял. Я ведь хотел по-дружески

ему порядочную предложить, а он вцепился в Эльвиру. Ну, что тут скажешь? — чувствовалось, что Вадика задел выбор приятеля, и оттого ему грустно.

— Непорядочная оказалась? — уточнил Леонид.

— Нет, порядочная-то она порядочная, но… как тебе сказать? Тварь законченная.

— Ну и?

— Прошло два месяца, и, ты представь, Лёнь, приезжает он ко мне и говорит: «Я сделал Элечке предложение». Лёня! Ну, ты понимаешь?! Я говорю: «Ты что, головой… это, ну как сказать… стукнулся? Она же проститутка». А он: «Между прочим, из проституток получаются самые лучшие жены». Это он мне говорит! Ну, Лёнь! Я сказал, конечно, что мог, но без толку. Проходит еще пару дней, приезжает Эльвира на работу и сразу: «Вадик, надо поговорить». Я уже чувствую неладное, но держусь интеллигентно, ну, ты меня знаешь. «Чего, — говорю, — надо?» А она спрашивает: правда ли, что у Ильи детей нет? Я говорю: «Боишься на памперсах разориться?» — ну в том смысле, что если и есть у него дети, то уж не маленькие, не грудные. Намекаю то есть на возраст Ильи. А она свое гнет. «Мне, — говорит, — по фигу, маленькие они или крупненькие; мне бы, — говорит, — было бы классно, если бы их вообще не было. Мне, — говорит она, представляешь, наглость какая? — важно знать, будет ли кто претендовать на квартиру, на имущество, если с ним что случится?» Въезжаешь, Лёнь? Замочить она его решила, вот что! Я к нему, к Илье то есть, и все рассказываю. А он, старый козел: «Нет, она не могла такого сказать, я тебе не верю». Ну, Лёнь! Тогда я ей наплел, что у него трое детей, и что квартира на одного из них записана, и ей мало что обломится, ну спас его, короче. Она быстренько от него свинтила. Через месяц он приезжает опять, давай, говорит, еще кого-нибудь возьму. Возьми, говорю. Выбрал Таньку.

— С порядочностью как? — уточнил Леонид.

— Порядочная, ничего не скажу. Но сука последняя. Тоже себе на уме. Она его называла Папик. «Па-пик-Папик, Папусик». И что ты думаешь? Через месяц он опять за свое: «Мы с Танюшей женимся». Ну, Лёнь?

— А сейчас она где? — спросил Леонид.

— А что случилось? — перебил его Вадик.

— Ограбили квартиру твоего Илюши. А сам он пропал.

— О боже! — Мелкий схватился за голову. — Я так и знал!

— Только без истерик, Валя. Давай спокойно вспоминай — с кем она была связана, кого могла навести?

— Лёня! Друг! Поверь — ни-ко-го! Три месяца назад приехала из Калуги, к нам сама подошла, попросилась. Серьезным людям я ее не предлагал, так — разовые поездочки. Верь мне, Лёнь, ты ж меня знаешь.

Леонид поверил, но радости ему это не прибавило.

Старший оперуполномоченный Коновалов отнесся к информации младшего оперуполномоченного Зосимова на удивление спокойно:

— Я и не надеялся на твоего Мелкого. Сутенер — он и в Африке сутенер. Не помню ни одного стоящего дела, в раскрытии которого мы могли бы опереться на людей этой славной профессии.

Леонид согласился, но внес одну поправку:

— Зато ты неоднократно опирался на подведомственных Мелкому девушек.

— Ну, не опирался, а так… в целях оперативной работы… — Василия охватили сладкие воспоминания…

— В целях оперативного отдыха, — уточнил Леонид. — Что делать-то будем?

— Надоели мне эти скрывающиеся бизнесмены, — признался Василий. — Устал я от них. Надо отдохнуть, переключиться.

— Позвонить Мелкому? — с готовностью предложил Леонид. — Он мне предлагал сегодня…