Приговоренный к изгнанию
Шрифт:
Лицо Берты стало каменным, голос – сухим и строгим.
– Мне было восемь, но даже я поняла, что мама теряет связь с реальностью. Тогда я решила, что непременно стану воином, как отец, и буду защищать ее, раз он больше не может. Кто-то ведь должен?.. Вот так наивно и по-детски... Вдруг решила, что смогу кого-то защитить. А потом... ей стало как будто легче. Я только позже поняла, почему: у нее появилась надежда. Однажды я проснулась среди ночи от лая собак и криков людей и выбежала, в чем была, во двор. Возле склепа стояло много людей с факелами: наши слуги, мой дядя по отцу, его воины. А в склепе тем временем происходило что-то странное: там горели свечи, на полу сияли магические круги. А в центре лежало распластанное
У костра стало совсем тихо. Казалось, даже хворост перестал потрескивать. Никто не смотрел на Берту, но все слушали ее, затаив дыхание. И девушка продолжила:
– Дядя сказал, что мама не в себе и что она пыталась запретной магией воскресить отца. И что у нее мало что получилось, кроме как заставить его снова страдать и еще раз умереть. Он просил меня никому об этом не рассказывать, чтобы дело не дошло до инквизиции. Я поверила. К матери приставили сиделку и целителя, вот только с каждым днем ей становилось все хуже. Вскоре она уже никого не узнавала, и часами бродила потерянная по замку...
Рику хотелось ее обнять, но голос Берты оставался сдержанно ровным, поза – расслабленной, лицо не выражало эмоций, и он понимал, насколько неуместным будет такой жест. Этой девушке не нужна была опора. Она сама могла стать опорой кому угодно.
– И однажды мама все-таки нашла дорогу к тому, кого искала в пустых коридорах. В тот вечер как раз выпал первый снег. Я помню распахнутое окно в башне, белый двор и темный силуэт на мостовой... Мой дядя приехал сразу же. И у него при себе оказались документы, подтверждающие, что отец якобы отказал мне в наследстве, оставив замок и земли своему брату. Единственное, что мне осталось – это фамильное копье, и то лишь потому, что оно едва не убило нового владельца замка, а меня приняло. Я никогда не поверю в подлинность тех документов. И вообще каждое событие теперь вызывает у меня очень много вопросов. Мог ли герой Шадра, опытный и сильный воин погибнуть из-за столкновения со случайной разбойничьей шайкой? Почему дядя приехал в ту ночь, будто знал о ритуале заранее? Ошиблась ли моя мать, или ей просто не дали закончить начатое? Она так молила о пощаде... Теперь мне кажется, она просила ее вовсе не для себя. И открыть то проклятое окно могла чужая рука...
– Так может быть, пришло время задать эти вопросы дяде? – хмуро спросил Рик.
Берта покачала головой.
– Он давно в чертогах предков. А мертвых к ответу не призовешь. Ну что, отчет засчитан?.. Тогда я спать пойду, а то у меня вторая очередь стоять на карауле.
Не замечая разочарованных взглядов друзей, которые за время рассказа успели накопить достаточно вопросов, она поднялась, устало потянулась, и ушла устраиваться на ночлег, всем своим видом показывая, что тема закрыта.
***
К стенам Фло отряд подъехал к полудню следующего дня.
Город встретил их черными стягами над закрытыми городскими воротами. Увидев это, Клыкастый многозначительно присвистнул.
– Вот те на...
Рик непонимающе обернулся на друзей.
– В городе какая-то болезнь, холера или чума, – пояснил Нокс. – Но можно уточнить у стражи: по идее, они не могут нам отказать во въезде. Правда, выбраться обратно будет сложно.
Все это было совсем некстати. Рик понятия не имел, где расположен тайник – он только примерно помнил направление с момента погрузки узников в телегу: куда ехали, через сколько примерно сворачивали,
– Понял, – отозвался Рик. – Ладно, давайте тогда сначала поищем пещеру, где меня воскресили? Это было где-то здесь...
Рик пустил лошадь вдоль городской стены, высматривая знакомое место.
Наконец, он нашел тот холм. Неподалеку искрилась речка, окруженная зарослями ив. А вот и камень, о который он едва не споткнулся, поднявшись на поверхность. И скрытая за плотным кустарником тугая дверь.
Всем хотелось взглянуть на это место, поэтому с лошадьми остался молчаливый и безропотный Джабир.
Длинная узкая лестница подземелья, пропахшего сыростью и плесенью, привели Рика в большой зал, где проводилась сама процедура. Вот только с того момента здесь явно кто-то побывал и все вычистил: ни огарков свечей, ни разбитого жертвенного камня – ничего не осталось.
Рику вспомнился испуганный жрец, и то, с каким настроением он поднимался из подземелья в новую жизнь, где ему хотелось обрести мир и спокойствие...
Не вышло.
Осмотревшись, Рик с огорчением вздохнул.
– Нет ничего... А я ведь надеялся... Ладно, поехали в город.
И отряд вернулся к воротам.
Увидев приближающуюся группу людей, стражники выступили вперед:
– Стойте, город закрыт! У нас черная пляска, езжайте себе мимо и помогай вам свет! – выкрикнул им заученную фразу один из стражников.
– Баронесса Лонгетерис с супругом желают посетить этот город! – воскликнул Рик, выезжая вперед для переговоров, как посыльный или слуга.
К нему подошел один из стражников.
– Скажи своим господам: нечего у нас там делать, – негромко проговорил он. – Мы инквизицию ждем. Что такое черная пляска, знаешь?..
– Если честно – не очень, но мои господа и их телохранители – маги, так что болезнь для них не опасна, – ответил Рик.
Стражник покачал головой.
– Как угодно. Если что, я ворота открою – но обратно без разрешения инквизиции не выпущу.
– Тогда открывай.
Рик подъехал к друзьям, осенил всех руной чистоты – и, когда ворота со скрипом открылись, отряд въехал в город.
Глава 13. Отдать долги и забрать свое. Часть 2
Рик много чего видел, но с болезнями ему доводилось сталкиваться редко. Там, где он провел большую часть своей жизни, умирали по другим причинам. Но биться с врагом, которого ты видишь и которого можно убить — это одно. Сражаться с болезнью – совсем другое.
Рыночная площадь выглядела полупустой из-за почти полного отсутствия покупателей. Торговцы с кислыми и мрачными лицами стояли за прилавками, беспокойными руками поправляя и перекладывая с места на место свой застарелый товар.От рынка по улице брели двое усталых жрецов. В своих моровых облачениях они больше походили на призраков, чем на людей: черные одеяния струились до земли, вспыхивая размытым и бледным зачарованием здоровья, лица закрывали пугающие чумные маски, от длинных носов которых тянулся дымок тлеющих внутри трав. На груди у каждого поблескивало ожерелье из простых кристаллов аспекта воздуха. Встречных горожан они осеняли руной защиты — самым ненадежным заклинанием из всех возможных в подобной ситуации. Гораздо эффективней работало зачарование здоровья – оно действовало дольше, но требовало немало энергии аспекта воды. Но, судя по всему, кристаллы водного аспекта сейчас были востребованы в другой области. Самую сильную защиту на долгое время и даже излечение начальных стадий болезни давала руна чистоты, но это заклинание относилось к природному аспекту, который хотя и не являлся чем-то невероятно редким, тем не менее простыми методами не кристаллизовался. А своей магии у жрецов почти не было – их дух едва теплился.