Приходи на Паддингтонскую ярмарку

Смит Дерек

– Иногда. – Лицо Майкла в резком, искусственном свете казалось восковым. Его веки чуть дрогнули. – Почему вы спрашиваете?

Касл был почти нежен:

– На расческе, лежащей рядом с телом Бейли, были найдены смазанные отпечатки пальцев. Они ваши. А расческа, возможно, выпала из чьего-то нагрудного кармана, когда этот некто присел рядом с жертвой.

Повисло краткое молчание. Затем Трент заговорил:

– Расческа моя – не отрицаю. Но ее у меня не было, когда вчера вечером я выходил из театра. – Он смотрел на непроницаемые, безразличные лица полицейских

и горько вздохнул: – Это правда. Но какое это имеет значение для вас? Вы нашли козла отпущения. Вот все, что вам нужно.

– Если вы не виновны,– возразил Касл,– вам ничего бояться. Расскажите нам о расческе.

–Я уже говорил вам... О, очень хорошо. – Трент втянул в легкие успокоительный дым, а затем рывками выдохнул его. – Я оставил расческу с монограммой в своей уборной. Не помню где. – Он обхватил ладонями голову: – Не помню, когда видел ее в последний раз. У меня были другие проблемы. Вы не давали мне роздыха.

Касл почесал подбородок:

– Если вы не уносили расческу из своей уборной, тогда это сделал кто-то другой. Кто знал, что у вас есть такая расческа?

– Все за кулисами.

Касл зевнул:

– Возможно, возможно. – Его голос резко изменился. – Где вы были в час ночи?

– Я...я не могу вам сказать.

Касл улыбнулся, но невесело:

– Вас не было дома. Я послал человека к вашей квартире. Ему пришлось ждать до двух часов, прежде чем вы пришли.

Трент вытащил сигарету изо рта и бросил ее через комнату:

–Я не могу сказать вам, где я был, просто потому, что не знаю! Разве не понимаете? Вчера вечером к тому времени, когда вы позволили нам покинуть театр, я был настолько измотан и напуган, что просто не знал, что делать. Мне не хотелось быть в компании друзей, но я понял, что одиночества мне тоже не выдержать. Я вышел из квартиры и отправился пить. Есть места, если их знать... К часу я уже устал от этого. Я бесцельно блуждал по улицам. К двум часам я почувствовал себя опустошенным. Решил, что могу, наконец, заснуть. Пошел домой и... – он улыбнулся: – обнаружил, что меня дожидается детектив. Он был очень вежлив. Привез меня сюда. И это – все, что я знаю.

Касл подождал, пока последнее эхо речи Трента не замерло, затем сделал несколько шагов и медленно раздавил каблуком все еще тлеющую на полу сигарету:

– Все мы устали,– заметил он. – Нам нужен перерыв.

Он подошел к окнам и поднял жалюзи. Дневной свет заполнил комнату. От его яркости Трент вынужден был зажмуриться. Он заерзал на стуле.

Касл кивнул Вимиссу и стенографисту, который выключил свет и вышел из комнаты. Старший инспектор устало потер глаза, затем встряхнулся как огромная собака и, пройдя через коридор, вошел в собственный кабинет.

Там его уже ждал Олджи Лоуренс. Он стоял у окна, глядя сверху на набережную, и в его голубых глазах сиял загадочный блеск.

С улыбкой он повернулся навстречу:

– Привет, Стив.

Касл что-то проворчал в ответ. Усевшись за стол на вращающееся кресло, он резко спросил:

– Что вы знаете о прошлой ночи?

– Немного. Я приехал

в Ярд, чтобы обсудить это дело. Выяснил, что вы задержали Трента для допроса.

Касл кивнул. Он медленно набивал табак в свою большую вонючую трубку. Закурив, он начал описывать события этой странно беспокойной ночи. Пока он говорил, синий туман обволакивал его седеющую голову.

Когда его друг закончил, Лоуренс спокойно заметил:

– Думаю, Стив, вы совершаете ошибку. Кажется, что против Майкла Трента много улик. Но они лишь косвенные.

Касл мрачно усмехнулся:

– Большинство убийц повешено из-за косвенных улик.

– Это – прекрасный аргумент против высшей меры,– сухо заметил Лоуренс.

Касл сделал нетерпеливый жест. Лоуренс продолжал:

– Косвенные доказательства походят на указатель со стрелками в противоположных направлениях. Или, другими словами,– он задумался,– на двуликого Януса.

Касл пожал плечами:

– Давайте поконкретнее.

Лоуренс принял вызов:

– Вы считаете, что расческа выпала из нагрудного кармана Трента. Утверждаете, что именно ее положение рядом со сложенным носовым платком в том же самом кармане объясняет смазанность отпечатков пальцев.

– Правильно. Именно так.

Лоуренс криво усмехнулся:

– Но предположим, я говорю, что отпечатки смазаны, потому что другой человек обернул расческу носовым платком, чтобы они сохранились, хотя и смазались?

Касл пожал плечами:

– Вы подразумеваете, что расческа – это подставная улика, сознательно помещенная рядом с Бейли, чтобы обвинить Майкла Трента?

Лоуренс улыбнулся:

– Объяснение не хуже вашего.

– Но черт возьми, Олджи!– Касл рассердился, но чувствовал себя неловко. – Я уверен, что виноват Трент. Смотрите! На Бейли напали вскоре после часа. Сторож забил тревогу почти сразу. Я нашел расческу рядом с телом Бейли. Послал человека в квартиру Трента. Трента не было дома, и он не вернулся вплоть до двух. Рассказал нам нелепую сказку о блужданиях по улицам...

Лоуренс улыбнулся:

– А мне эта история нравится. Достаточно тонкая и достаточно маловероятная, чтобы быть правдой.

Касл заворчал, демонстрируя нетерпение.

Лоуренс продолжил:

– Давайте взглянем на эту проблему под другим углом. Признайте, что нет никакого прямого доказательства относительно личности человека, который напал на Бейли... Теперь, как этот неизвестный вошел в театр?

– Мы не знаем,– согласился старший инспектор. – Не было никаких признаков взлома.

– Тогда давайте предположим, что у злоумышленника был дубликат ключа или отмычка. Кроме того, у него была дубинка. И он покинул театр, имея при себе некий украденный документ. Вы нашли хоть что-то из этих трех предметов у Трента?

– Нет,– признал Касл. – Но это ничего не значит. Он мог спрятать их... или бросить в реку.

– Да, наверное.

Касл нахмурился и сжал кулаки:

– Трент хорошо заметает следы... Я уверен, что он замешан в том ограблении банка семь лет назад. Но доказать не могу.