Приходите за счастьем вчера

Darena

– А я и не спорю. Господин Мирчев, скажите этот центр достаточно оснащён, чтобы поддерживать мою сестру в её боле… её состоянии?

– Да, – проигнорировав взгляд Майклсона, врач вскинул брови. Слишком циник в бизнесе, привыкший иметь дело с такими же людьми по работе Элайджа вряд ли догадывался, что невольно сумел настроить против себя ещё и врача, что для такого специалиста как Мирчев заявления о «лучших» оскорбительны, поэтому смотрел, ожидая поддержки: – Здесь есть всё необходимое, чтобы помочь вашей сестре и ребёнку, мисс Пирс.

– Значит, Кет останется здесь.

Круто развернувшись на каблуках, девушка вышла из палаты.

– Ты в себе? – примчавшийся в Болгарию младший

брат понизил голос.

– Вполне. Всё реально, Кол. Это Болгария, она только по недоразумению считается Европой.

– Но и не Африка.

– В Африке мне бы не потребовалась твоя помощь, – холодно скривился Элайджа. – Я не могу позволить ей пережить это снова. Точно нет.

– Кетрин – сильный человек. Многие женщины имеют не один выкидыш.

– Мне наплевать на этих «многих женщин». Я не знаю, что у них там становится с мозгами, никто не поручится, что после с Катериной, и её головой будет всё в порядке. – После секундного молчания он подвёл итог: – Катерина принадлежит мне и, значит, не должна так страдать.

Кол щёлкнул пальцами по подоконнику. Он уже сдался, но не мог соотнести с братом его просьбу. Не мог и всё. До какого края можно дойти?

– Если получится так, тебе придётся поднимать чужого ребёнка.

Элайджа пожал плечами.

– Может, и не получится, это просто страховка.

– Ты с ней развёлся, – растерянно напомнил Кол. Как-то ему не нравилось, как брат относится к ребёнку в животе Катерины. Слишком равнодушно. И это не было показным равнодушием.

– И что с того?

– А в чём логика, так трястись над ней?

– Всегда можно расстаться. Думаю, для тебя это не новость.

– Ты увезёшь её в Британию?

– Постараюсь, Елена сейчас не в себе, и творит, чёрт знает что. Надавить на неё не получится – Стефан пасёт её с ретивостью дуэньи при викторианской леди. Поэтому поторопись – у тебя две недели. В Королевстве это практически невозможно, а здесь можно попробовать.

– А что главный врач больницы? Оформление документов и…

– С каких пор ты думаешь, что деньги уже не решают всё?

– Я спросил, потому что Мирчев мне показался несколько, эм… фанатичным человеком. Я узнавал – центр хорош, а создать такое в дыре мира, где торговля людьми…

Не стал продолжать, передёрнул плечами.

– Именно, он первоклассный специалист и неплохой человек, значит, наступит на горло собственной песне, щедрое пожертвование на оборудования для реабилитации детей снизит градус фанатичности. Или взвинтит до небес. Так что?

– Я сделаю всё, что смогу, – угрюмо кивнул Кол.

– Тогда я останусь у тебя в долгу на всю жизнь, – сухо ответил Элайджа.

Кивнув на прощание, старший Майклсон прошёл в палату.

Лунный свет серебрил окошки, но не падал на постель, и Кет лежала тихая и овеянная темнотой, грудь не вздымалась от слабого дыхания, её лицо приобрело печать таинственного величия, которого он не помнил раньше. Элайджа часто подтрунивал над тем что и во сне Катерина крутится как юла, её действительно нельзя было назвать одухотворённой при всём желании, и теперь в этих покое и самодостаточности ему почудился не привычный сон, а смерть. И это сделал он? Охваченный внезапным одиночеством, Элайджа сдернул простыню. Катерина не пошевелилась, и ничего не изменилось – только явственнее проступила выпуклость живота. Жизнь, всегда буйствовавшая в ней, теперь скрылась от взгляда, как могут исчезать написанные химическими составами буквы на бумаге когда просыхают. Взяв в пальцы прохладную, но вовсе не окостеневшую ладонь Майклсон положил голову рядом с её подушкой, борясь с желанием прижаться всем телом и нарушить порядок трубочек-зондов.

– Катерина, с тобой

всё будет хорошо. – Врач сказал, что она всё слышит и понимает, но Майклсон этого не чувствовал и говорить было трудно. Он закрыл глаза. Представил, что сейчас утро, он, «жаворонок», проснулся раньше и говорит просто спящей Кет. – И с нашей девочкой. Ты же знаешь, что уже двадцать шесть недель, это больше требуемого, УЗИ не показывает никаких проблем. Ты сейчас в очень хорошем центре, Мирчев отличный врач, и он даёт гарантии, что наша дочка выживет. Ты будешь отличной мамой, хотя, подозреваю, что нам придётся пристроить десяток гардеробных…

Элайджа вдруг замолчал, испугавшись звуков своего голоса. Слова были придуманными, но ему хотелось верить, что они настоящие, и это и будет с ними, но она спала так спокойно – совсем не облегчала ему путь. И ещё Катерина была безумно красива, иначе чем он привык, без сексапильности, без слишком ярких природных красок – ей шла мертвенная бледность, но она только сильнее подчёркивала – эта женщина убежала от него на этот раз слишком далеко.

Элайджа почувствовал, как из горла рвётся крик, на деле превратившийся в тихое утробное рычание, слишком слабое, чтобы распространиться за пределы палаты.

– Почему ты снова играешь без правил?

Не в силах больше смотреть в её лицо, Элайджа стиснул тонкую ладошку в руке и уставился в окно на пьяно кривящийся диск месяца.

Приоткрыв жалюзи Кол смотрел, как Эл гладит пальцы спящей брюнетки и что-то говорит ей. Элайджа её любит. Не то чтобы Кол не верил в любовь, верил, но не верил, что можно всерьёз, навсегда полюбить Кетрин. Этот типаж ему казался слишком эгоистичным, а любовь в одну сторону не может жить годами, истачивается.

Эта девчонка злила одним фактом своего существования – постоянная угроза перемолоть души брата и дорогой ему женщины с силой жернова перед зёрнышками, и потому за неё же молился впервые в жизни. Елена. Они не виделись в больнице, и он не стремился. Кол прикрыл глаза, наконец, теперь на своём опыте поняв, как-то подсознательно наконец догадавшись, что видел брат в Кетрин помимо мозгов и красивого тела. Непонятно как и когда случился этот сдвиг в сознании, и тем более почему, но стервозина не просто сводила Элайджу с ума, но и была в его глазах ранимой, нежной и возбуждала постоянное желание заботиться. Дёргала за те же струнки, что задевала в нём самом Елена. А что было бы, если бы Елена носила его ребёнка? Вот и брат… Что брат. Сначала заботился, потом добавилось остальное и полюбил. Или наоборот – сначала изучил её натуру, а потом в какой-то момент включился инстинкт покровителя, завертелось и полюбил всё сразу. Последнее ближе к истине? Насколько в Элайдже силён инстинкт к защите своих, и одновременно беззащитность перед этими своими, Кол великолепно знал и да, все они пользовались этими слабостями друг друга, научились играть на них. Неважно вместе они с Кетрин или нет, но в ответе Эл будет всегда и пойдёт ради её душевного покоя на что угодно.

Делать было и вправду нечего, через три часа его люди уже искали любую возможность выйти на торговцев нужным «товаром».

Цистерцианки* – женская ветвь ордена цистерцианцев, католического монашеского ордена, ответвившегося в XI веке от бенедиктинского ордена. В некоторых странах принято называть цистерцианцев бернардинцами.

**здесь имеется ввиду «Игра Престолов», сериал снятый по мотивам саги Джорджа Мартина «Песнь льда и Пламени»

ma m`ere***- обращение «мать моя», можно было и перевести, но как-то странно звучит для русского уха, как и «отец мой» – mоn реrе, а Деймона, говорящего – батюшка или матушка, – моё воображение категорически отказывается представить))