Приходите за счастьем вчера

Darena

И всё же – он вспомнил простое крестьянское лицо сторожа – вряд ли. Там скорее им лечат болезнь Паркинсона или что-то подобное, чем используют как наркотик. А скрывают – контрабандный препарат без рецепта вполне может быть причиной опасений.

А если да, то что? Что делать? Сказать Майклсонам – это итак ясно, но дальше что? Вытрясти что-нибудь силой из сторожа и Клеменцы можно, но если Ребекка не с ними, то её просто уничтожат. Если сторож и Клеменца виноваты… Слишком много этих «если» и «но».

– Всё в порядке?

– Да. Скажите,

этот препарат часто применяется в Европе не в медицинских целях?

– Не сказал бы. Хотя одно время в двадцатом веке был популярен под видом «сыворотки правды», но после выяснилось, что он вызывает эффект, когда человек начинает и свои фантазии считать правдой, плюс куча побочек в виде неадекватных действий вроде чистки зубов карандашом, и применение свернули. А если вы о преступности, да действие отличное – память стирается практически полностью, но клофелин и наподобие его куда более популярны, скополамин требует наличия у преступника определённого времени. Откуда он у Вас, кстати?

– Из Перу случайно привёз, – суховато улыбнулся Сальваторе. – Спасибо, до свидания.

Испания.

– И с чего начинать? – Клаус мерил быстрыми шагами гостиную.

– За ними осторожно следят, – вздохнул Элайджа. – Пока без толку.

– А можно мне? – Керолайн, которой за всё время пока разрабатывался план проверки не дали вставить слова, всё же подала голос. – Почему вы не думаете, что это может быть связано именно с экспозицией монастыря?

– Мы это уже обсуждали, – чуть раздражённо поморщился Кол. – Он вовсе не богат. Старинный, но не более того.

– Бекс говорила, что там есть работа Антона Мюллера**** – венецианского периода, несколько миниатюр Джулио Кловио***** и статуи убранные средневековыми драгоценностями. Чего же больше?

– Там одни копии, я видел сам.

– Деймон, прости, но в этом тебе доверия нет. Речь шла именно о подлинниках.

– Бекс ошиблась.

– Нет, – поддержка пришла с другой стороны. Клаус неожиданно холодно взглянул сначала на жену, потом на Сальваторе. – Я лично знаю насколько хороша в искусстве Бекс, более того я с ней занимался годами, и знаю, что она не могла ошибиться. Керолайн?

– Она не могла ошибиться. – Подтвердила девушка. – Значит, либо соврала, либо… Сальваторе, что там у тебя по мировой культуре было в институте?

– Прилично.

– По какой шкале – личной или институтской?

– По личной я давно перешёл на уровень Бога во всём, – но шутка вышла у него как-то совсем невесело.

– Либо она соврала, либо Деймон ошибается, либо здесь и есть что-то не то, – подвела итог Керолайн, высказав мысль пришедшую в голову всем остальным. Но мужчины молчали, занятые своими мыслями и не реагировали на её нервозность, и хотя Керолайн уже поняла, что мешает им, но поделать с собой ничего не могла: – Кто верит, что Бекка соврала?

– Никто, – ответил всегда наиболее снисходительный к женским истерикам Элайджа. – Не забывай о родителях Марии, я

много говорил с ними о ней и слышал, что девушка расточала сходные с Беккиными восторги. Но не придал значения, потому что там были и личные причины, чтобы не хотеть возвращаться в Университет какое-то время, и восторги могли быть либо предлогами, либо недостаточным знанием предмета – девушка не слишком разбиралась.

– Тогда нам нужно поехать и посмотреть на месте, но не вызывая подозрений. Кому-то, кто более ли менее прилично разбирается в искусстве и не был там. Так как Клаус уже засветился, остаюсь я.

Деймон переглянулся с Клаусом, и последний коротко обронил:

– Керолайн, ты не можешь поехать.

– Почему? На самом деле всё, что мы имеем – лекарство.

– Потому что у нас уже недосчитывается двух девушек. И именно потому что мы больше не имеем ничего, кроме догадок и подозрений, ты не будешь в безопасности, – пояснил Деймон. – Если это не Клеменца, то хрен пойми от кого тебя нужно охранять. Забудь. У меня есть человек, которому я доверю это, пусть профи и в другой плоскости, но подлинник или же неподлинник, но эксклюзивного качества, от банальной копии отличающий.

– Кто?

– Мой младший брат, он как раз в отпуске.

– Нет. Вы с ним были в крупных неладах, так что ему задницу поднимать и рвать ради незнакомой девчонки? – с сомнением вздохнул Клаус. – Я… мы, мы не можем рисковать с ним. Но Керолайн не поедет.

– Наши нелады и нынешняя ситуация – штуки разные. Стефан приедет и будет рвать задницу ради Бекки, если я его попрошу.

– Так звони уже, далась тебе твоя сумка?

– У меня нет в телефоне его номера, нужна моя записная. Она в сумке.

Франция.

– Здравствуй. Я не видел тебя в гостинице.

– Здравствуй. Нет, в палатке, как турист. Город мелкий, и новые лица будут всегда на виду, а так проще.

– Хорошо. Тебя ввели в курс дела?

– Да, её брат, Клаус. Пропавшая Майклсон – красивая девушка. Породистая.

Деймон быстро взглянул на младшего, сообразив, что Стефан по тощим жареным курицам с перекаченными губами был совсем не мастак в отличие от него самого, время от времени всё же довольствовавшегося и данным подвидом «женщины обыкновенной», а, значит, Бекс не могла не произвести впечатления, и подтвердил:

– Очень, но дело не только в этом.

– Как хочешь. Ладно, куда сейчас?

– Я собирался навестить соседние церкви в частном порядке. Ты умеешь общаться с церковнослужителями и неплохо узнать, что некоторые из них думают о богатстве экспозиции в монастыре.

– Тогда пойдём.

Ближайшая церквушка была в нескольких милях. Когда молодые люди вошли в неё, месса уже окончилась, и прихожане, которых было в будний день совсем немного, медленно тянулись к выходу. Присев на скамейку во втором ряду, Стефан, что-то забубнил себе под нос. Прислушавшись, Деймон понял, что брат чередует “Pater” и “Ave”******.