Приходите за счастьем вчера

Darena

– Извините, мадемуазель… Клеменца, – крупный мужчина как пушинку поставил Клеменцу на ноги, и охнул. От удара об дощатый пол девушка получила рассечение, и теперь кровь стекала по брови заливая глаза, и капая на блузку. Хозяин сторожки неловко засуетился, в поисках стула. – Садитесь. Сейчас промоем…

– Всё в порядке, я пойду к себе…

– Какое там в порядке. У вас есть аптечка? – помогая шатенке сесть, напомнил Сальваторе мужчине, быстро представившись: – Деймон.

– Франсуа. Да, конечно, – нырнув в какую-то кладовку, мужчина вернулся с небольшим холщовым мешком в руках, в котором оказался стандартный набор средств первой необходимости. – Перекись?

– Да, дайте мне, Франсуа. Я сама, – забрав ватный

тампон и вытерев кровь, девушка прыснула на рану перекись водорода и сморщилась от боли.

– Это присыпка?

– Нет, снотворное, – мужчина забрал из рук Сальваторе флакончик с белым порошком. – Присыпки нет.

Видимо, обработка ранок всё же доставляла сильную боль, и Деймон невольно перехватил взгляд полный ледяной ярости, который девушка бросила на сторожа.

– Просто наклейте пластырь. Хотя бы он у вас есть?!

– Конечно, конечно…

Через минуту над бровью девушки красовался аккуратный белый кружочек, и она встала.

– Благодарю за помощь, господа, – Деймон явственно услышал сарказм в её голосе. – Доброй ночи.

– Доброй ночи.

На улице пошёл дождь. Именно он и разбудил Сальваторе посреди ночи стуком о тонкие стены фанерного домика. Выделенная ему кровать вряд ли могла посчитаться королевским ложем, но функцию выполнила отлично – едва голова коснулась подушки, он уснул, но теперь сон ушёл, а вернуться не обещал вовсе. Лёжа с закрытыми глазами, Деймон вновь задумался о Бекке.

Два года он всё ждал, когда она подрастёт, сумеет понять, что он давно не видит в ней ребёнка… И да, не знал, как подступиться и не оттолкнуть этим от себя. Полная дичь: но какой бы взрослый мужчина особенно с бесконечной чередой женщин, охотно делящих с ним постель, понимал, как действовать в ситуации, когда знаешь девушку ещё девочкой, видишь в ней ребёнка, который тебе безумно нравится, а потом начинаешь её вожделеть? При этом девушка явно не воспринимает тебя мужчиной, и относится как к кузену или дядюшке старше на двенадцать с половиной лет. В этом было что-то извращённое и смущающее даже его равнодушную ко многому натуру. Плюс Элайджа, даже не сам Элайджа, а то, что они братья Бекки. Находящийся в весьма прохладных отношениях со Стефаном из-за отца, Деймон видел насколько сильны связи в семье Ребекки, понимал, почему теперь никакая самая сильная любовь к мужчине не заменит ей семьи, и отлично зная, как отреагируют старшие Майклсоны на его матримониальные поползновения по части Бекки, не хотел, чтобы она испытала эти переживания, ещё не набрав опыта жизни. Да и что врать самому себе – если она его не полюбила до сих пор, вероятно, этого не случится и потом. Радовалась встречам, дорожила общением, но не слишком нуждалась в нём, и вряд ли думала так же часто, как он вспоминал в разных уголках Земного шара свою маленькую «золотую принцессу».

Теперь все эти вопросы и преграды были сметены простым пониманием, что если бы она уже стала его женой, то не поехала отдыхать одна и не пропала вслед за Марией. Ребекка – красавица, редкого породистого типажа, как такие могут цениться на рынке, и что случается с пропадающими в таких обстоятельствах девушками, Деймон знал. Лучшее – проституция, худшее… О худшем он старался не думать. Он скосил глаза на католическое распятие, освещаемое молнией. Только бы она была жива. На лбу проступила испарина, и отогнав от себя эти мысли – материальны, – Деймон медленно выдохнул. Ему вдруг захотелось захныкать как в детстве. Если только удастся найти, – исправился, – когда удастся её найти, неважно когда и как, больше он ничего ждать не станет.

Задумавшись, Сальваторе пропустил момент, когда сторож встал и прошёл на улицу, опомнился, только услышав, как невнятно из-за дождя скрипнула дверь. Внезапно ему тоже стало душно от всей обстановки, не дающих покоя эмоций, захотелось проветриться… Хотя скорее это можно было охарактеризовать как захотелось промокнуть,

но Деймон был не новичок по части дурной погоды, жизнь приучила к условиям куда хуже, и вода с неба ему не слишком мешала. Осень стояла тёплая, а дождь всё-таки освежал.

Пространства вокруг церкви были обширными, однако Сальваторе не решился отходить далеко – домик практически терялся за пеленой дождя. Дойдя до беседки, он хотел войти внутрь, но остановился, поняв, что помешал другим людям. Дождь заглушил его шаги и дыхание, но происходящее там было отлично слышно, благодаря акустике.

– Ты просто идиот!

– Но это же снотворное, и я его оставил на будущее.

– Это сильное снотворное, я сказала его выбросить, а не трясти перед носом этого вынюхивающего англичанина, – Клеменца говорила невнятно, и Сальваторе приходилось вслушиваться. – Антонио пошёл умом явно не в отца.

– Я сделаю это завтра.

– Почему не сейчас?

– Он лежит напротив двери в кладовую…

Не став дослушивать, словно на автопилоте Деймон зашёл обратно в домик, в лихорадочной спешке нырнул в кладовку, достал склянку с порошком из знакомого мешочка и отсыпал немного в углубление крышки своей зажигалки. Куртка теперь была мокрая, его волосы тоже, ботинки заляпаны жидкой грязью, поэтому Сальваторе быстро натянул свежую футболку из рюкзака, кое-как обтерев старой рубашкой сначала волосы потом обувь, сунул ботинки под кровать, а куртку и грязную футболку в рюкзак, и накрылся едва ли не до носа. Ему казалось, что он пыхтит как паровоз, сердце стучит, перебивает дождь, и этим он обязательно себя выдаст. Но сторож не торопился возвращаться, и постепенно сердцебиение улеглось, а мысли приобрели стройность, и мужчина уже не понимал, чего испугался и зачем устроил эти шпионские игрища. Он ничего такого особенного не услышал… Но заснуть всё равно не смог до утра.

Кровь алыми каплями стекала по лезвию бритвы из довольно глубокой ранки на пол, Деймон вздохнул.

– Вот и побрился...

– Что же вы так неосторожно?

– Нервы, – кротко пояснил Сальваторе. – Не будет пластыря или чего-нибудь продезинфицировать?

– Конечно.

И снова, уже в третий раз за сутки он увидел холщовый мешочек. Перекись водорода, пластырь… Улучив момент, Деймон всё же бросил взгляд в содержимое «аптечки». Там уже не было склянки со снотворным.

– Сначала была проведена реакция на обнаружение Витали-Морена, но так как она не является специфической, а правдива и для некоторых других азотсодержащих соединений и, главное, атропина, то реакция на выделение бромаурата скополамина так же…

– Прошу прощения, но можно поскорее дать конечные результаты, – прервал бормотание лабораторного работника Деймон, чувствуя, как мурашки ползут по спине: откуда-то из школьного курса всплыло воспоминание, что последнее слово в названии – ключ к виду вещества. – Меня не интересует способы получения данных. По крайней мере пока.

– Сложный эфир скопина и троповой кислоты.

– А если ещё проще? Бывает какое-то рабочее название этого эфира?

– Так вы не химик? Извините, мне вас рекомендовали иначе, – приподнял очки лаборант. – Скополамин.

– Скополамин? – растерянно переспросил мужчина.

– Да.

На лбу Деймона проступила морщина. Ничего особенного, скополамин применялся при определённых видах болезней, если бы не одно “но” – человека этот препарат без вкуса и запаха мог заставить выполнить, что угодно по доброй воле, при этом напрочь лишив воспоминаний о своих действиях. Он ещё ни разу до сегодняшнего дня не встречал его в чистом виде в Европе, зато в Латинской Америке растение считалось настоящим бедствием на службе криминалитета. Ещё в его первый визит на этот континент пришедшийся на Эквадор, гид объяснил европейцам, почему не стоит даже сидеть под ветвями красивых цветущих деревьев и быть предельно осторожными с местными проститутками.