Приключения Филиппа в его странствованиях по свету
Шрифт:
Испуганная женщина не осмлилась возражать. Она до того была испугана, что не бранила даже младшихъ дтей. Она взяла работу и плавала украдкой. Ихъ невинные вопросы и смхъ пронзали и наказывали мать.
Къ другимъ дамамъ, къ мистриссъ Мэк-Гиртеръ и къ мистриссъ Бёнчъ, хотя он были противъ него и откровенно объявляли своё мнніе въ день знаменитой битвы, генералъ былъ досадно вжливъ и любезенъ. Вы слышали, что мистриссъ Мэкъ имла сильное желаніе купить новую парижскую шляпу, чтобы явиться съ надлежащимъ блескомъ на прогулк въ Тур? Маіоръ, мистриссъ Мэкъ и мистриссъ Бёнчъ собирались въ Палэ-Рояль (гд Мэк-Гиртеръ замтилъ какія-то прелести въ угловой лавк въ стеклянной
— Вы знаете, Эмили, я такъ давно общалъ вамъ шляпку!
Вс четверо ушли, а Бэйнисъ не предложилъ жен присоединиться къ обществу, хотя ея лучшая шляпка находилась въ ужасномъ состоянія съ раздерганными перьями, съ измятыми лентами, съ полинялыми цвтами. Эмили, конечно, сказала сестр:
— Элиза, хочешь идти съ нами? Мы сядемъ въ омнибусъ на углу, онъ высадитъ насъ у самыхъ воротъ.
Но при этомъ неудачномъ приглашенія Эмили, на лиц генерала появилось такое свирпое выраженіе, что Элиза Бэйнисъ сказала;
— Нтъ, благодарю, Эимили, Шарлотта всё еще нездорова, и я… я можетъ быть понадоблюсь дома.
И общество отправилось безъ мистриссъ Бэйнисъ и находилось въ отсутствія необыкновенно долгое время, и Эмили Мэк-Гиртеръ воротилась въ новой шляпк — чудной шляпк, зелёной бархатной съ розовыми бутонами и съ райской птицей, клевавшей великолпный букетъ мака, колосьевъ, винограда. Генеральша Бэйнисъ должна была встртить сестру въ этой новой шляпк, согласиться, что генералъ поступилъ очень мило, слышатъ какъ всё общество заходило къ Тортони и ло мороженое, а потомъ уйти наверхъ въ свою комнату и взглянуть на свою старую изношеную шляпку. Это униженіе Элиза Бэйнисъ должна была вынести молча и даже съ улыбкой ка лиц.
Вслдствіе обстоятельствъ, выше изложенныхъ, миссъ Шарлотт было гораздо лучше. Когда ея папа воротился изъ Палэ-Рояля, онъ нашолъ ее сидящею за диван въ комнат баронессы, блдною, но съ привычно кроткою улыбкой. Онъ поцаловалъ её и обласкалъ многими нжными словами. Онъ, кажется, даже сказалъ ей, что онъ никого на свт не любилъ такъ, какъ свою Шарлотту. Онъ никогда не захочетъ добровольно огорчить её, никогда! Она была счастьемъ всей его жизни! Получше картину представляли этотъ раскаявшійся старикъ и дочь, обнимавшая его, чмъ мистриссъ Бэйнисъ, глядвшая на свою старую шляпку. Въ разговор Бэйниса съ дочерью ни слова не было сказано о Филипп, но ласки и нжныя слова отца внушили надежду Шарлотт.
— Когда папа уходилъ, говорила она посл своей пріятельниц: — я пошла за нимъ, намреваясь показать ему письмо Филиппа; но у дверей я увидала мама, сходившую съ лстницы; у ней былъ такой страшный видъ, что я испугалась и воротилась.
Я слышалъ, что нкоторыя матери не позволяютъ своимъ дочерямъ читать сочиненія этого смиреннаго автора, чтобы не заимствовали „опасныхъ идей“. Милостивые государыни, давайте имъ читать что хотите, что считаете наиболе приспособленнымъ къ ихъ юнымъ понятіямъ, но умоляю васъ быть кроткой съ ними. Я никогда не видалъ нигд родителей въ лучшихъ отношеніяхъ съ дтьми, какъ въ Соединенныхъ Штатахъ. А почему? потому что дтей балуютъ. Говорю вамъ, пріобртите довріе вашихъ дтей, прежде чмъ наступитъ день непослушанія и независимость, посл котораго любовь не возвращается.
Когда мистриссъ Бэйнисъ вошла въ дочери, только-что нжно цловавшей отца, трепещущая улыбка и слёзы примиренія исчезли съ губъ и глазъ двушки. Глаза ея опять сверкнули лихорадочнымъ блескомъ, а сердце забилось съ опасной быстротой.
— Какъ ты себя чувствуешь теперь? спросила мама своимъ густымъ голосомъ.
— Всё
— Оставьте её, вы волнуете её! вскричала хозяйка, входя за мистриссъ Бэйнисъ.
Эта грустная, униженная, брошеная мать уходитъ отъ дочери повсивъ голову. Она надваетъ старую шляпку и идётъ гулять въ Элисейскія Поля съ своими младшими дтьми и не закричала на мальчиковъ, когда они начали карабкаться на дерево, хотя сторожъ веллъ имъ сойти. Она накупила для нихъ пряниковъ. Вынувъ ихъ изо рта, они указали на великолпную коляску мистриссъ Гели, хавшую изъ Булонскаго Лса въ городъ. Огюстъ собирался звонить въ обду, когда мистриссъ Бэйнисъ воротилась домой.
Между тмъ тётушка Мэк-Гиртеръ сдлала визитъ миссъ Шарлотт въ повол шллик, которую генералъ, отецъ Шарлотты, купилъ ей. Эта щегольская шляпка послужила поводомъ къ пріятному разговору между тёткой и племянницей, которыя очень любили другъ друга, и вс подробности въ шляпк были внимательно разсмотрны. Шарлотта помнила какое старьё было на голов у ея тётки, Шарлотта помнила старую шляпку и смялась, когда мистриссъ Мэкъ описывала какъ папа, возвращаясь домой въ фіакр, непремнно захотлъ выкинутъ ее изъ окна на дорогу, гд старый ветошникъ подцпилъ ее своимъ желзнымъ крюкомъ, надлъ на свою голову и пошолъ дальніе, ухмыляясь. При этомъ разсказ Шарлотта смялась такъ весело и счастливо, какъ въ прежніе дни; и нтъ никакого сомннія, что бдная двушка и ея тётка много цаловадись.
По Палэ-Роялю общество прогуливалось попарно. Маіоръ вёлъ подъ-руку мистриссъ Бёнчъ (которая знала хорошо лавки въ Палэ-Роял) и генералъ за ними съ своей свояченицей.
Въ эти время между отцомъ и тёткою Шарлотты происходилъ разговоръ очень важный для интересовъ молодой двушки.
— Ахъ Бэйнисъ! какъ жаль милую Шарлотту! сказала со вздохомъ мистриссъ Мэкъ.
— Да, жаль, Эмили, сказалъ генералъ печальнымъ тономъ.
— Мн грустно смотрть на васъ, Бэйнисъ, и Мэку тоже. Мы такъ долго разговаривали объ этомъ вчера. Вы ужасно страдаете, и весь грогъ на свтъ не вылечитъ васъ, Чарльзъ.
— Точно, сказалъ генералъ. — Видть какъ страдаетъ этотъ ребенокъ, сердце у меня раздирается. Она была такимъ добрымъ, такимъ кроткимъ, такимъ послушнымъ, такимъ весёлымъ ребёнкомъ, и…
И изъ глазъ генерала, которыми онъ уже давно мигалъ съ чрезвычайной быстротой полились слёзы.
— Мой милый Чарльзъ, вы всегда были такъ добры, сказана Эмили, гладя руку, на которой покоилась ея рука. — А моя маленькая Шарлотта чудо какая милочка! Вы сами никогда не сдлали бы этого! И посмотрите что вышло! Мэкъ только вчера разсказалъ мн. Ахъ, вы кровожадный человкъ! Дв дуэли — и Мэкъ какой горячій! О Чарльзъ Бэйнисъ! я дрожу при мысли объ опасности, отъ которой избавились мы вс! Ну, если бы васъ принесли домой къ Элиз — или милаго Мина принесли ко мн убитаго этою рукою, на которую опираюсь я? О! это ужасно, ужасно! Вс мы гршники, Бэйнисъ!
— Смиренно прощу прощенія, что я могъ подумать о такомъ великомъ преступленіи. Я прошу прощенія, сказалъ торжественно генералъ, очень блдный.
— Если бы вы убили Мэка, имли ли бы вы когда-нибудь покой, Чарльзъ?
— Нтъ, не думаю. Я не заслуживалъ бы этого, отвчалъ съ сокрушеніемъ Бэйнисъ.
— У васъ доброе сердце. Это не вы это сдлали. Я знаю, кто это сдлалъ. У ней всегда былъ ужасный характеръ. Я и теперь еще не могу простить ей, какъ она мучила эту бдную Луизу, которая умерла. Бдная страдалица! Элиза не отходила отъ ея постели и мучила её до послдняго дня. Видали вы, какъ она обращалась съ служанками въ Индіи?…