Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Теккерей Уильям Мейкпис

— Въ Мильманской улиц; мн будетъ близко ходить къ моимъ душечкамъ, сказала она.

Съ сухими ли глазами говорила она? мои глаза увлажняются, когда я думаю о великодушіи и самоотверженіи этого преданнаго и любящаго существа.

Я очень люблю Шарлотту. Ея кротость и простота привлекали сердца всхъ. Ни одна жена, ни одна мать не были такъ привязаны и любящи; но признаюсь, было время, когда я её ненавидлъ, хотя эта женщина съ высокими правилами, жена автора настоящей біографіи, говоритъ, что я пишу вздорныя, чтобъ не сказать, безнравственныя вещи. Ну, я ненавидлъ Шарлотту за ужасную торопливость, которую она высказала, чтобъ ухать отъ Сестрицы, такъ любящей её дтей, первые крики которыхъ слышала она. Я ненавидлъ Шарлотту за жестокое счастье, которое она чувствовала, прижимая дтей къ

своему сердцу, своихъ собственныхъ дтей, въ своей собственной комнат, которыхъ она будетъ одвать, мыть, для которыхъ ей не нужно будетъ помощи. Не нужно помощи, слышите ли вы? О! какой стыдъ! какой стыдъ! Въ новомъ дом, въ хорошенькой новой дтской (убранной мы не скажемъ чьими нжными руками) смотритъ мать въ колыбельку, a въ Торнгофской улиц, гд она ухаживала за ними два года, одиноко сидитъ Сестрица. Да поможетъ теб Богъ, страдальческое, врное сердце! Только разъ въ жизни до этого испытала она такое сильное гор.

Разуметея, въ новомъ дом было угощенье, и друзья Филиппа, старые и новые, пріхали на новоселье. Фамильная Рингудская карета удавила эту маленькую улицу. Сестрица только разливала чай. Маленькая гостиная была загромождена фортепіано, подареннымъ Рингудомъ, и Кто-то былъ обязанъ играть на немъ въ этотъ вечеръ, хотя Сестрица сердилась на эту музыку, оттого что она могла разбудить милыхъ крошекъ. Музыка и разбудила, они завыли мелодически, a Сестрица, наливавшая лэди Джонъ Трегарванъ чаю, бросилась въ дтскую. Шарлотта уже была тамъ и разсердилась, когда вошла Сестрица.

— Я уврена, мистриссъ Брандонъ, сказала она довольно колко:- что гости ждутъ чаю.

Мистриссъ Брандонъ пошла внизъ, не говоря ни слова. Я стоялъ на площадк и разговаривалъ съ пріятелемъ подальше отъ дуэта миссъ Рингудъ, когда прошла Каролина, и взялъ руку, холодную какъ камень, и никогда не видалъ боле трагическаго горя, какое изобразилось на ея лиц.

— Дти мои расплакались, сказала она:- я и пошла въ дтскую. Но теперь она не хочетъ, чтобъ я была тамъ.

Бдная Сестрица! Она унижалась передъ Шарлоттой и я ненавидлъ тогда мистриссъ Фирминъ. Я пошолъ съ Ридли въ чайную комнату, гд Каролина заняла своё мсто. Она казалась очень мила, съ своимъ блднымъ, нжнымъ личикомъ, въ хорошенькомъ чепчик съ голубыми лентами. Я знаю, что она терпла пытку. Шарлотта пронзила её кинжаломъ; женщины длаютъ это иногда. Шарлотта говорила мн впослдствіи:

— Вы были правы, я ревновала къ ней, а миле и врне созданія на свт не было никогда.

Но кто сказалъ Шарлотт, что я обвинялъ её въ ревности?

О дуракъ! я сказалъ Ридли, а онъ передалъ мистриссъ Фирминъ.

Хотя Шарлотта поражала Каролину, по всё-таки та подходила сама подъ ножъ. Въ воскресенье, когда она была свободна, за ея скромнымъ столомъ, и когда мистриссъ Фирминъ ходила въ церковь, Каролин было позволено царствовать въ дтской. Иногда Шарлотта была такъ великодушна, что давала мистриссъ Брандонъ эту возможность. Когда Филиппъ нанялъ домъ — цлый домъ для себя — свекровь Филиппа предложила перехать къ нему, прибавивъ, что, не желая зависть ни отъ кого, она будетъ платить за квартиру и столъ. Но Филиппъ отказался отъ этого удовольствія, сославшись, и справедливо, на то, что его настоящій домъ не боле его прежней квартиры.

— Моя бдняжечка умираетъ отъ желанія жить со мной, замтила на это мистриссъ Бэйнисъ:- но ея мужъ такъ жестокъ къ ней и держитъ её въ такомъ страх, что она не сметъ расаоряжаться своей жизнью.

Жестокъ къ ней! Шарлотта была счастливе всхъ счастливцевъ въ ея маленькомъ дом. Вслдствіе своего успха, Филиппъ регулярно ходилъ теперь въ свою адвокатскую квартиру, въ пріятной надежд, что можетъ быть еще явятся кліенты. Въ своей адвокатской квартир онъ также занимался и Обозрніемъ, и въ обычный часъ его возвращенія обычная процессія изъ матери, дочери и няни встрчала его, и счастливая молодая женщина — самая счастливая во всёмъ свт — возвращалась подъ руку съ мужемъ.

Между тмъ Филиппъ всё получалъ письма отъ отца изъ Нью-Йорка, изъ которыхъ оказывалось, что онъ занимался не только своей профессіей, но и разными спекуляціями, которыя должны были поправить его состояніе. Однажды Филиппъ получилъ газету съ объявленіемъ о новомъ страховомъ обществ и увидлъ къ

удивленію: "Стряпчій страховаго общества въ Лондон, Филиппъ Фирминъ, эсквайръ, въ Темпл". Отцовское письмо общало Филиппу большія выгоды отъ этого страховаго общества, но я не слыхалъ потомъ, чтобы Филиппъ отъ этого сдлался богаче. Даже его друзья совтовали ему не имть никакого дла съ этимъ страховымъ обществомъ и не упоминать о нёмъ въ своихъ письмахъ. Они хотли внушить Филиппу недовріе къ хитрому старому шуту, его отцу. Фирминъ старшій всегда писалъ съ великолпными надеждами и настойчиво уврялъ, что скоро онъ сообщитъ Филиппу о томъ, что состояніе его составлено. Онъ спекулировалъ не знаю ужъ тамъ на сколькихъ акціяхъ, изобртеніяхъ, рудникахъ, желзныхъ дорогахъ. Однажды, черезъ нсколько дней посл своего переселенія въ Мильмонскую улицу, Филиппъ красня и повсивъ голову сказалъ мн, что отецъ его опять написалъ вексель на него. Если бы онъ не доплатилъ по акціямъ, онъ потерялъ бы ихъ, и онъ и сынъ его посл него лишились бы богатства.

— И вы заплатили по этому векселю? спросили мы.

Да, Филиппъ заплатилъ. Онъ клялся, что не будетъ платить боле. Но не трудно было видть, что докторъ пришлётъ еще векселей въ этому сговорчивому банкиру.

— Я боюсь писемъ начинающихся росписаніемъ богатства, которое онъ пріобртётъ, сказалъ Филиппъ.

Онъ зналъ, что старилъ такимъ образомъ начиналъ свои просьбы о деньгахъ.

Было упомянуто о великомъ медицинскомъ открытіи, о которомъ докторъ писалъ мистриссъ Брандонъ и объявлялъ, по своему обыкновенію, что это дастъ ему богатство. Въ Нью-Йорк и Бостон онъ длалъ опыты, которые имли удивительный успхъ. Открыто было лекарство, одна продажа котораго въ Европ и Америк должна принести огромный доходъ счастливымъ изобртателямъ. Для дамъ за которыми ухаживала мистриссъ Брандонъ, это лекарство было неоцненно. Онъ пришлётъ ей. Его другъ, Марсонъ, капитанъ, соутгэмптонскаго парохода, привезётъ ей это удивительное лекарство. Пусть она попробуетъ его. Пусть она покажетъ его доктору Гуденофу — каждому изъ его лондонскихъ собратовъ. Хотя самъ изгнанникъ изъ родины, онъ любитъ её, и гордится, что иметъ возможность дать её одно изъ величаишихъ благъ, какими наука одарила человчество. Я съ сожалніемъ долженъ сказать, что Гуденофъ имлъ такое недовріе къ своему собрату, что не врилъ никакимъ увреніямъ Фирмина.

— Я не думаю, моя добрая Брандонъ, чтобъ у него достало смысла на какое-нибудь учоное открытіе полезне новаго соуса для котлетъ.

Вы увидите, что этотъ Гудонофъ былъ упрямецъ и если разъ имлъ причину не доврять человку, то потомъ не будетъ врить ему ни въ чомъ.

Однако докторъ Гуденофъ постоянно отыскиваетъ новыя сведенія по своей профессіи, и однажды при Сестриц, читая брошюру, онъ, но своей привычк, хлопнулъ руками по ногамъ.

— Брандонъ, сказалъ онъ:- я думаю, что это открытіе очень наивно, и думаю это тмъ боле, что Фирминъ вовсе не участвовалъ, какъ оказывается, въ этомъ открытіи, сдланномъ въ Бостон.

Дйствительно, докторъ Фирминъ только присутствовалъ въ бостонскомъ госпитал, гд производились опыты съ новымъ лекарствомъ. Онъ предложилъ продавать его какъ секретное лекарство, и на стклянк, которую онъ прислалъ Сестриц, былъ ярлыкъ съ надписью: "Анодинъ Фирмина". Фирминъ сдлалъ-то, что онъ имлъ привычку длать. Онъ взялъ собственность другого человка и чванился ею. Сестрица воротилась домой съ сткляночкой хлороформа — вотъ что докторъ Фирминъ называлъ своимъ изобртеніемъ и прислалъ его на родину, какъ прислалъ бочонокъ горнаго масла изъ Виргиніи, какъ прислалъ акціи на новыя желзныя дороги, общая Филиппу щедрое вознагражденіе, если онъ раздастъ акціи своимъ друзьямъ.

— Мой сынъ иметъ жену и двоихъ дтей! говаривалъ онъ нью-йоркцамъ:- какъ будто онъ не довольно моталъ въ прежнее время! Когда я женился, у меня было состояніе, и я взялъ племянницу вельможи съ большимъ приданымъ. А у этихъ молодыхъ супруговъ нтъ ни пенни. Ну, ну, старикъ отецъ долженъ помогать имъ какъ можетъ!

Мн говорили, что нкоторыя дамы проливали слёзы чувствительности и восклицали:

— Какой нжный отецъ этотъ докторъ! Какъ онъ жертвуетъ собой для негоднаго сына! Этотъ милый докторъ, въ его лта, весело трудится для этого молодаго человка, который раззорилъ его.