Прикосновения Зла
Шрифт:
– И вам мир, благословенный Тином, Немеркнущий Солнцеликий Владыка!
– Ты зря кричал на раба. В такой праздник не следует портить настроение из-за непокорности глупых животных.
– Прежде он никогда не вел себя столь отвратительно, – поморец досадливо скривился. – С чем это связано, ума не приложу.
– Позволь дать дружеский совет, – Юба наполнил вином кубок и протянул Мэйо. – Если твой раб хотя бы заикнется о Пауке, вели без промедления швырнуть гнуса в эргастул[1].
– Прости? – наследник Дома Морган поперхнулся от удивления. – Хотелось бы услышать больше.
Кивнув, мулат продолжил:
–
– А почему нельзя открыто обвинить Руфа на Совете? – Мэйо наградил многозначительным взглядом молчавшего Плато.
Рыжеголовый алпиррец был непривычно тих и подавлен. Он отвернулся с болью в глазах, так и не проронив ни звука.
Сокол Инты мягко опустил ладонь на плечо поморца:
– Не мерь глубину ручья двумя ногами разом. Дождемся шагов от Фостуса и Алэйра. Потом решим, как выбить с доски Руфа и Варрона.
– Вы забыли упомянуть Лукаса, царевич.
Сефу сплел пальцы и оперся на них подбородком:
– Лукас мертв, Мэйо.
– Что?!
– Народу сообщат позднее. Я полагаю, завтра. Убили калеку, его мать, конкубину и приемного сына.
– Вед Всемогущий! – наследник Макрина выплеснул остатки вина из кубка. – Кто мог решиться на такое?
– Многие, – Сокол брезгливо наморщил нос. – Игра становится увлекательнее и опасней. Сегодня вновь придется швырять на стол тессеры. Ты готов, дитя морей?
– Конечно, Парящий Над Пустынями!
– Наш спор, – напомнил Сефу. – Победа за тобой, если сумеешь заручиться благосклонностью всего одной красотки.
– Надеюсь, жены Фирма. Давно хотел зарыться в ее складки.
Царевич вытянул губы трубочкой, издав звук, означавший высшую степень пренебрежения:
– Какие складки? Там вытоптанное поле, сухое и жесткое, будто задница слона.
– Испробовали лично? – Мэйо вальяжно развалился на лавке.
– Доверил Юбе.
Мулат оскалил зубы и хлебнул приправленного имбирем пива, которое эбиссинцы называли хенкет.
Воспользовавшись паузой, отпрыск Макрина повернул лицо к Плато:
– Мы до сих пор даже не поздоровались.
– Извини, – алпиррец сжал пальцами виски. – Отец запретил мне общаться с тобой и грозит переводом в другую коллегию.
– Нет! – Мэйо рывком передвинулся к расстроенному парню и, обхватив его за плечи, принялся быстро нашептывать в ухо. – Брюзжанье стариков не охладит наш пыл. Молчи, пускай говорят тела, прикосновенья рук и музыка из тех кустов. Давай сейчас, пока она зовет в стремительную пляску.
– Ты хочешь этого? – смутился Плато.
– Сильнее, чем присунуть Аэстиде.
Алпиррец расхохотался, шлепнув ладонью по едва прикрытому туникой бедру собеседника.
– Решайся! – подначил Мэйо. – Один раз…
– Пошли! – сын Плэкидуса вцепился в запястье поморца и выволок юношу из ротонды, на ходу срывая с себя одежду.
– Сумасшедшие! – крикнул им вслед Сефу. – Боги превратят вас обоих в сильванов!
Он промокнул пот со лба и неотрывно следил, как два почти голых нобиля, вздумавших примерить роли гистрионов, разминаются на небольшой, но сравнительно
Пляска захватила юношей и они потеряли всякую осторожность, принявшись кувыркаться в воздухе, точно акробаты. Сокол опасался, что кто-нибудь из его соратников рухнет теменем вниз и поломает шею, но этого не случилось. Душой Сефу был с ними: в беззаботной круговерти мысленно касался их острых локтей и загорелых лодыжек, пьянел от одного вида сияющих глаз и никак не мог успокоить заходящееся в восторге сердце.
Спонтанный и весьма непристойный кордак удался на славу. Довольные успехом Мэйо и Плато, тяжело дыша и счастливо улыбаясь, вернулись в ротонду.
– Впечатляюще! – похвалил наследник Именанда.
– Теперь я готов лечь хоть с демоницей, – заявил поморец.
– Уверен? – в глазах эбиссинского царевича блеснули коварные искры.
– Да.
– Хорошо. Ее семейное имя Хонора. Младшая сестра Лориссы, супруги Неро.
– Что нужно узнать?
– Для начала просто заставь ее возжелать тебя, – Сокол Инты помедлил. – И учти, Хонора дружит с Видой. Поаккуратнее в выражениях, не спугни эту голубку.
– Считайте, победа у меня в кулаке, – пренебрежительно хмыкнул Мэйо.
В желтой столе, скрепленной на плече золотой фибулой, Хонора казалась иволгой, присевшей отдохнуть среди пышных кустов роз. Девушка забросила ноги на садовую скамейку, прикрыв их краешком тонкой накидки. Темнокожая рабыня обмахивала хозяйку веером. Два афарца-сателлитасловно вросли в землю между благоухающими клумбами.
Мэйо подошел ближе и, когда рон-руанка отвлеклась от чтения книги, принялся бесцеремонно разглядывать женские прелести свояченицы Неро. Она была невысока ростом и обладала аппетитной фигурой, которую украшала легкая полнота. Зеленые глаза смотрели озорно и дерзко. Волосы песочного цвета, прикрытые бисерной сеткой, ниспадали почти до талии. Поморец оценил манящую белизну кожи, мягкую линию плеч и тонкие запястья Хоноры. Но главным ее достоинством нобиль счел удивительную подвижность губ. Они то дарили улыбку, то сжимались в ниточку, на миг сделавшись азартными, настороженными или дружелюбными. Юноше почему-то взбрело в голову, что у них – непременно вкус персиков. Мэйо захотелось по-хулигански растрепать высокую прическу столичной обольстительницы и взять ее не в траве или на ложе, а прямо посреди палубы рассекающего волны корабля, чтобы рядом кричали чайки и возбужденные зрелищем гребцы.
Эта дерзкая мысль тотчас отразилась на лице нобиля, вызвав у Хоноры легкий испуг. Она кокетливо захлопала длинными ресницами, всем существом содрогнувшись от той властной самоуверенности, что читалась в угольно-черных глазах чужака.
– Я вас не потревожил? – вкрадчивым голосом спросил он, бесцеремонно вторгаясь в облюбованный рон-руанкой уютный закуток парка и явно напрашиваясь на более тесное знакомство.
– Кого-то ищите? – Хонора тоже предпочла обойтись без потока витиеватых любезностей.