Природа хрупких вещей
Шрифт:
Я знаю, что она права, но вопросы все равно остаются. Непонятно, почему Мартин уехал из Лос-Анджелеса. Зачем разместил объявление.
— Как вы думаете, почему он сбежал с ней в Сан-Франциско?
Кэндис задумывается.
— Наверное, потому, что отец грозился его разоблачить. Он узнал, что до знакомства со мной Мартин заигрывал с другими богатыми молодыми женщинами из клуба верховой езды, в надежде завоевать их любовь. Я не хотела ему верить. Отец сказал мне это, когда тайком увозил меня в лечебницу. Мартин хотел, чтобы я умерла от чахотки, заявил он. Отец собирался уведомить об этом полицию и попросить, чтобы они покопались в его прошлом.
—
— У вас нет денег? — уточняет Кэндис с выражением озадаченности на усталом лице.
— У меня вообще ничего нет. — И как только я это произношу, меня осеняет. — Ну конечно! Он женился на мне именно потому, что я бедна. Если бы полиция задержала Мартина в Сан-Франциско, ему вменили бы в вину только многоженство. Брак со мной, с нищенкой, снял бы с него всякие подозрения в том, что он соблазняет женщин ради денег, а потом, после заключения с ними брачного союза, устраивает их гибель. Именно поэтому он и женился на мне, Кэндис. Хотел доказать всем, что он не из тех мужчин, которые обманом завлекают в брак богатых женщин. И я — живое тому доказательство.
И Кэт с собой Мартин увез не просто так, размышляю я про себя. Нет, не для того, чтобы помучить Кэндис. Она ему безразлична. Кэт он забрал, потому что именно она унаследует собственность Кэндис в доверительном управлении. Кэт для Мартина — это деньги, а ничто другое его не интересует.
Я чувствую, как по моей шее стекает пот. Думаю, Кэндис тоже изнывает от жары. Я жду, когда она снова спросит, почему Мартин, в отличие от нас с Кэт, не выбрался из дома.
А она непременно спросит.
И мне придется ответить.
Мы долго сидим в тишине. Кэндис опустила лоб в ладонь. Я уже подумала, что она задремала, но Кэндис медленно склоняет голову набок и смотрит на меня.
— Что же случилось с Мартином?
Я оглядываю дворик, проверяю, кто еще не боится находиться на улице в самый жаркий час дня. Пожилой мужчина на другом краю террасы похрапывает во сне. Все медсестры в здании. Кэт по-прежнему спит.
Я поворачиваюсь к Кэндис.
— Прежде чем вы узнаете остальное, я должна вам кое-что сказать. Я действовала в интересах Кэт. Важно, чтобы вы это помнили. Я… я должна знать, что вы мне доверяете.
Глаза Кэндис прикованы к моему лицу, но она молчит.
— Могу я рассчитывать на ваше доверие? Вы мне доверяете?
— Я… мы едва знакомы, — наконец отвечает она.
— Я привезла к вам Кэт, хотя могла бы оставить ее себе. Вы должны мне доверять.
Она бросает взгляд на дочь и снова обращает его на меня.
— Хорошо. Я вам доверяю.
Мне хочется надеяться, что она говорит искренне. Я вынуждена положиться на ее слово. Что ж, начнем, решаюсь я.
— Помните, я упоминала, что Белинда приехала в Сан-Франциско в поисках своего мужа, который ей был известен под именем Джеймс? — спрашиваю я. — И что она увидела наше с Мартином свадебное фото?
Кэндис кивает, и я начинаю свой рассказ с того момента, как в гостиной свадебный портрет полетел на ковер, а на кухне засвистел чайник. Описываю почти все, что случилось с нами, пока мы не добрались до «Лорелеи» пятью днями позже.
Опуская подробности
Я опять спрашиваю Кэндис, могу ли я рассчитывать на ее доверие. Она отвечает, что могу.
— Тогда я объясню, что конкретно произошло на лестничной площадке. От этого зависит, как мы решим действовать дальше, сообщать ли в полицию, что Мартин Хокинг многоженец и, возможно, убийца дочери владельца ранчо.
У Кэндис округляются глаза.
— Это вы о чем? Не понимаю.
— Если мы сообщим о Мартине в полицию, начнется расследование. Меня спросят, когда я последний раз его видела, будут задавать массу других вопросов. Кэндис, этого нельзя допустить.
Сказав это, я смотрю на спящую девочку, которую мы обе любим. И, когда снова перевожу взгляд на Кэндис, вижу, она вспомнила мои слова о том, что я действовала в интересах Кэт.
— На что вы намекаете? — Я слышу в ее голосе гнев, неверие, страх. — Что произошло на лестнице в вашем доме?
— Он бросился на Белинду, — тихо отвечаю я, памятуя о спящем мужчине и открытых окнах гасиенды. — Кэт уже полюбила свою маленькую сестренку. Полюбила, хотя та еще не родилась. А Мартин, человек, солгавший ей про вас, нападал на Белинду. Хотел причинить ей зло.
Эта сцена снова возникает в моем воображении. Мартин устремляется к Белинде, я пытаюсь ему помешать, Белинда взмахивает ножом для вскрытия писем.
А Кэт старается защитить еще не родившуюся малышку.
— Вы хотите сказать, что это Кэт его толкнула? — шепотом произносит Кэндис.
Я медлю лишь секунду перед тем, как дать ответ.
— Изо всех своих детских силенок.
Глава 22
— Я вам не верю, — произносит Кэндис. В нескольких ярдах от нас порыв горячего ветра взметнул клубы пыли. — Кэт на такое не способна. Она не такая, как он!
Но я слышу дрожь в ее голосе и понимаю, что она мне верит.
— Вы правы, она не такая, как Мартин. — Я хочу взять Кэндис за руку, но она отдергивает ее. — Не такая, как он. Кэт просто пыталась защитить Белинду и ее ребеночка, я в этом убеждена. Она даже не задумывалась о том, чем может быть чревато для него падение.
— Откуда мне знать, что это не вы его убили?
— А это именно я его и убила, — говорю я, заставляя Кэндис выслушать меня. Мне важно, что думает Кэт о том, как умер ее отец. И что будут думать об этом другие. — Ведь это я бросила его в доме, зная, что он не в состоянии сам выбраться на улицу, не в состоянии позвать на помощь. Да, при падении он сильно покалечился. Но именно я оставила его умирать! Я не могла допустить, чтобы Кэт видела отца изувеченным, понимаете? Не могла допустить, чтобы Кэт считала себя виновной в гибели и второго родителя, даже такого мерзавца, как он. Нужно было устроить так, чтобы, покидая дом, девочка была уверена, что он жив. И все остальные должны думать, что Мартин Хокинг был цел и невредим, когда в последний раз был в своем доме.