Проект «Убийца»
Шрифт:
– Этот ублюдок тебе не сломал рёбра? Давай вызовем скорую.
– Не надо, я в порядке. – Тихий мелодичный голос дрожал, вызывая жалость и сочувствие даже у самого чёрствого сердца. – Спасибо вам большое, мы с моим старшим братом немного поссорились… Он очень вспыльчивый, но в целом неплохой человек.
И она отвела руку, подняв это светлое, кукольное личико. Пощёчина на бледно-индевелом лице, какое бывает у альбиносов или фарфоровых кукол, выглядела как кровь на девственном ложе. Безучастный взгляд голубых глаз – как облачное небо с редкими белыми крапинками, заключёнными
Леон оробел, смотрел на неё долго и пристально, неприлично для незнакомого человека. И она не отводила от него взгляда – уставшего, красного от слёз, застывших во влажных редких ресницах.
Она кукла. Кукла, которую хочется одеть в викторианское платьице с кружевами, посадить в уютный домик в глухом лесу и играться с ней. Играться, играться, играться до самой старости. Заботиться, холить и лелеять.
– Арлин.
Леон вышел из ступора от удара в бок локтя Рейвен, она изогнула бровь. Скорее всего, они представились друг другу, и того же его девушка требовала от него. Леон, скривив подобие улыбки, хрипло выдавил из себя:
– Леон.
– А я Калеб, – выскочив между Рейвен и Леоном, представился Гаррисон, дождавшись, когда улягутся страсти, нисколько не стыдясь своей трусости, коей считал здравомыслием.
Арлин скользила по ним отрешённым, блаженным взглядом, остановилась на Леоне, после чего достала телефон и быстро настрочила сообщение.
– Спасибо за помощь. Я очень признательна. Но мне пора, правда, – она поднялась, но вскрикнула от боли, схватившись за левый бок. На что среагировала Рейвен.
– Господи, этот урод всё-таки повредил тебе ребра! Так, мы идём в больницу!
– Не надо, мне нужно попытаться устроиться в общежитие, раз путь домой мне теперь закрыт.
– Тогда я провожу, возражения не принимаются, – Рейвен перехватила руку растерянной Арлин и подставила своё плечо как опору. – Вы двое без меня не пропадёте?
С плохо скрываемым облегчением заверив Кейн, что всё будет в порядке, Калеб поднял большой палец и виртуозно скрыл лицо за солнцезащитными очками, чему последовал и Бёрк. Рейвен чмокнула Леона в губы на прощание и медленно посеменила с пострадавшей.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – бредущий, словно тень, Гаррисон в долгой тишине, схватился за пульсирующие виски. – Я точно её где-то видел! Никак не могу вспомнить!
– Ты о ком?
– Об этой, как её, Арлин. Я просто уверен, что видел её лицо. В новостях или на фото в Интернете. Точно не могу припомнить.
– А это имеет значение? – безучастно поинтересовался друг.
– Наверное, нет. Но если вспомню, всё равно скажу. Кстати, у меня для тебя новость. Я бросаю учёбу.
– Да? – Леон не знал, как реагировать, серьёзная это шутка или шутливая серьёзность.
– Я серьёзно, я вдруг понял, что искусство это не моё. Завтра же пойду и напишу заявление на отчислении. И я сейчас серьёзен как никогда.
Возле ступеней магазина со сладостями сидел попрошайка. Гаррисон сунул стодолларовую купюру в стаканчик с центами с
– И чем собираешься заняться?
– Я всё продумал! Я побреюсь налысо и отправлюсь в тибетский монастырь, стану монахом-отшельником, постигающим сакральные истины нашего мира, скрытые в священных скрижалях.
– Господи… – Леон представил лысого Калеба в позе лотоса в далёких краях среди буддистов-аскетов. Зрелище уморительное и весьма печальное.
– Ты будешь по мне скучать?
– Даже не знаю, но вот миссис Чемберс точно прослезиться.
– Ага, от счастья. Уже представляю, какой корпоратив закатит академия по этому поводу. Долой Гаррисона!
Калеб остановился, выставив ладонь, с которой столкнулся Леон.
– Слушай, Леон, а давай махнёмся толстовками?
– Зачем?
– Я вот что подумал. Может, в тот день ты столкнулся не с грабителем, а с шутником, возможно, даже из наших. Мы под градусом были. Я делаю ставку на Спаркса! Он с собой везде нож таскает.
– И?
– Если моя теория верна, то этот шутник решит на тебя вновь напасть и, наверняка, последует за тобой. Если мы зайдём, скажем, в магазин и полностью переоденемся, то он нас перепутает, и я застигну его врасплох! Как тебе?
Леону идея не нравилась, но он прекрасно понимал, что, если Калебу пришёл в голову безумный план, то он просто так уже не отступится. Поэтому они направились в ближайший магазин, где в примерочной обменялись одеждой вплоть до обуви и сумок, откуда все вещи быстро перекочевали из сумки в сумку.
Калеб спрятал зелёные волосы под капюшоном и поправил солнцезащитные очки, в которых отражался Леон Бёрк в его одежде.
– Мы – тьма. Тьма, которая отражает свет, либо отвергает его, прячась в собственных тенях. И чем глубже мы погружаемся в собственные тени, тем хуже распознаем свет других. Мы слепы, но прозреваем, не открыв глаза, а открывая душу, что новым источником способна осветить чужую тьму.
– И зачем ты мне это говоришь? – Леону мешал шум дороги, он хотел попросить Калеба подойти ближе, но тот пятился назад, спрятав руки в карманах.
– Не знаю, надо же сказать что-то пафосное и лиричное перед началом авантюры и концом плохого розыгрыша.
И разошлись каждый в свою сторону.
Калеб пребывал в экзальтированном экстазе от предвкушения разоблачения Адама Спарка. Калеб был уверен как никогда в том, что неудавшийся Потрошитель не кто иной, как их растаман без растаманской шапки. От одного представления выражения лица растерянного Адама у Гаррисона дрожали в нетерпении коленки. Обычно он предпочитал путь домой в наушниках, но сейчас он должен быть начеку, весь обратившись вслух. Внутренним параноидальным чутьём он чувствовал, как некто идёт за ним след в след. Оглянулся. Никого. Даже расстроился немного. Завернул в проулок между старинными кирпичными домами, квартиры которых, кажется, в этом районе сдавались в аренду. Пнул по дороге пустую бутылку из-под текилы, жалобно прозвеневшую по гравию. Обогнул стоящие коробки у набитых по самую крышку мусорных баков. Поморщился от противного запаха гнили.