Проект «Убийца»
Шрифт:
Концертное поле опустело. На заброшенной сцене остались музыкальные инструменты. Под сценой икнул спящий бомж по совместительству местный сторож и лесной эльф. Лавируя меж полицейскими машинами, за воротами остановился чёрный сидан. Вышедший из автомобиля человек прогулочным шагом обошёл весь периметр, не задев ни одной бутылки и окурка. Он переступил через спящего бомжа, поднялся на сцену, зайдя за её кулисы, где сиротливо лежала порезанная по диагонали маска Потрошителя, серебристый парик и чёрное тряпьё вместе с наконечниками нэкодэ. Экипировавшись в скрипучие синие перчатки, неизвестный сложил их по отдельным пакетам вещдоков и направился в гущу событий, откуда доносились полицейские сирены.
Рейвен
Рядом со складом стояла бригада скорой помощи, в открытых дверях которой сидела полуобморочная Линор и обнимавший её Тревис. Рыдающую Эванс приводили в чувство нашатырём. Рейвен преодолела расстояние, замерла напротив напуганных, бледных друзей. Чёрные пятна грима растеклись по щекам Лэмба, но потёкшая тушь Линор не уступала его разводом.
– Мы опознали его тело, – хриплым шёпотом ответил без вопроса Тревис.
Рейвен похолодела, земля уходила из-под ног, она боялась услышать имя, не хотела, потянулась, чтобы заткнуть уши, но Лэмб быстрее выплюнул сиплое «Адам». Она постыдно вздохнула, как последняя сука, радующаяся, что это не Леон. К ним направлялся полицейский с бородой. Кейн было некогда отвечать на вопросы, она спросила мимоходом, где Леон, но не получив ответа, бросилась бежать, столкнулась с человеком в деловом костюме и, не извинившись, рванула к маршруту по которому бежала толпа.
Мужчина, с которым она столкнулась, продолжил путь к складу. Дорогу преградил полицейский, попятившийся назад, как только увидел его удостоверение. Мужчина пролез под жёлтыми лентами и вошёл в помещение, наполненное тусклым светом лампы, фотовспышками как на ковровой дорожке, и людьми в спецкостюмах как на дезинфекции химического завода.
– Мы задержали четырёх Потрошителей. И клянусь своими премиальными, уверен, что за эту ночь мы задержим ещё как минимум десятерых в радиусе пяти миль. О сне можем забыть на ближайшие трое суток, пока будем проверять этих креативных умников.
– Вам не придётся допрашивать задержанных, потому что среди них нет убийцы.
Чарльз, Итон и Джонатан обернулись.
– Ваш убийца сбросил шкуру. Его маскарад я нашёл за кулисами сцены, толпа зрителей видела, как один из Потрошителей в пятнах характерного красного цвета выбежал на сцену и скрылся.
Джонатан попытался забрать продемонстрированные вещдоки, но пришедший мужчина не спешил с ними расставаться.
– Простите, но кто вы? – любезно спросил Итон.
Молодой мужчина в лакированных туфлях, в строгом чёрном костюме и в накрахмаленной белой рубашке с тонким галстуком передал улики криминалистам, после чего без тени неловкости продемонстрировал удостоверение – пропуск во все закрытые двери.
– Где мои манеры. Прошу меня простить. Агент ФБР. Эдриан Куинн. Ваш новый коллега, прибыл в качестве консультанта по приказу Кристофера Кроуфорда. Прошу любить и жаловать.
Итон и Джонатан молча обернулись к Чарльзу, впервые видевшие коллегу не столько растерянным, сколько напуганным. Он побелел, застыв неподвижным взглядом на прибывшем юнце. Сигарета, выпавшая из ослабших пальцев, догорала на асфальте, нарушая очередной пункт устава.
Царящий кругом гвалт не стих. Темнота откликнулась адскими воплями массовой панической атаки. Весть о трупе передалась как зараза воздушно-капельным путём. Толпа становилась
Леон скучал по тому времени, когда круг проблем сужался до выбора диетической колы или кофе без кофеина, гуаши или акварели для новой картины, ребристых или светящихся презервативов перед жующей ментоловую жвачку Рейвен для умопомрачительного охлаждающего эффекта, о котором она вычитала в Интернете.
Неважно теперь, масло, гуашь, акварель. Все краски слились в один оттенок – алый. Его руки по локоть в крови друзей.
– Почему? Почему они, а не я? – Леон рычал на мглистую тьму, срывая голосовые связки, он простирал руки к хлещущему ветру и хватал его пальцами, желая поймать плечи Господа, чтобы хорошенько встряхнуть и добиться ответа на свой вопрос. Почему убивают его друзей, но не его? Это он, он свидетель, а не они! Они ни при чём! Ни при чём!
В горле запершило, как от проглоченного перемолотого стекла. Он кричал вслух, не щадя связок. В ближайшем кафе играло кислотное техно вместо похоронного марша. И Леон смеялся. Истерический хохот обрушился на него, как после двух таблеток экстази. Он выгнул спину, распростёр руки для объятий и захохотал, кружась по набережной, вдоль бредущих него прохожих, оборачивающихся с ленивым интересом.
– Где ты? Покажись! Я здесь! Давай же! Убей и меня! Убей! Убей!
Леон бил воздух кулаком, ища в беспросветной тьме лиц маски. Но Потрошителя не было среди прохожих, к которым он подходил с милостивой просьбой убить его.
Смерть отказала ему и в этот раз, предоставив бессрочное право на жизнь без гарантии на смысл.
И Бёрк замолчал, обессиленно опустил руки, сдавшись в неравном бою, тяжело вдохнул полной грудью терпкого, ночного, грязного воздуха Чикаго, от которого хотелось выблевать лёгкие вместе с двадцатью одним годом жизни.
И тогда Леон вспомнил об одной лазейки, которая имелась у каждого и которой не каждый смел воспользоваться из-за страха греха перед Всевышним. Его небеса послали далеко и навечно, он больше не страшился кары. Ведь худшая из них уже обрушилась на него. И Леон помчался к озеру, разогнался к парапету, как набирающий скорость самолёт перед взлётом, и запрыгнул на перила, встав на край, заведя руки за спину. Желательно упасть головой вниз, так он сможет разбиться головой о камни и умереть от внутреннего кровоизлияния в мозг. Больше никто не пострадает. Он принесёт себя в последнюю жертву.
И Леон ступил вниз, на мгновение почувствовав сладость падения. Пока его не потянули назад с оглушающим криком над ухом.
– Господи, нет! Ты с ума сошёл!
Цепкие пальцы вонзились сквозь рубашку в грудь, скребя ногтями до крови. Леон инстинктивно ухватился за перила, сбивая костяшки пальцев в кровь.
– Умоляю, кто-нибудь помогите! Вытащите его! Вытащите!
Он бился между пропастью и вцепившихся в него женских рук. Слетевшая шляпа безвозвратно уплыла вместе с попыткой самоубийства. Его вытащили, не спросив мнения на жизнь. Свалили на асфальт перед слепящим глаза фонарным столбом. И заколотили по груди. Рейвен. В ночи, в кислотно-жёлтом свете, в слезах и в гневе она выглядела мистически устрашающе с дрожащим ртом и скалящимися клыками.