Проект «Убийца»
Шрифт:
– Идиот, идиот!
Она рыдала, продолжая молотить его и рыдать. А когда выдохлась, упала на его грудь, плача в голос, не стыдясь прохожих. На её заплаканном лице с растёкшейся тушью было отчаяние и благоверный ужас. А тихий голос прозвучал страшно в мёртвой тишине:
– Если ты покончишь с собой, я тоже прыгну. Ты понял меня, понял? Я напишу предсмертную записку с просьбой винить в моей смерти Леона Бёрка!
Но Леон, приподнявшись на локте, ответил то, что меньше всего ожидает человек, спасший другого от самоубийства:
– Я уже виноват. И буду виноват. Это не последнее убийство. Он придёт за всеми вами, если я сейчас не
Истерика Рейвен утихала, она только всхлипывала, мелко дрожа.
– Мы что-нибудь придумаем.
Это была самая избитая фраза из всех. Мы что-нибудь придумаем – так говорят в фильмах и книгах перед началом конца. Так говорят смертельно больным или раненным за минуту до их кончины.
– Пожалуйста, – её ледяные дрожащие пальцы цеплялись за его ладонь, как он всего минуту назад за перила, когда, несмотря на желание смерти, пытался не сорваться.
Леон устало кивнул, у него не было сил спорить, бежать, кончать с собой.
Как они добрались домой, Леон помнил смутно. Жёлтая машина с шашечками отдалялась от дома, когда постепенно сознание приходило в нечто подобное просветлению.
Сидя на краю собственной кровати, Леон наблюдал за суетой Рейвен. Она выглядела как обеспокоенная мамаша, носящаяся со своим чадом, провалившимся в рождественскую ночь в прорубь или сугроб. Найденное ею успокоительное возымело прямо противопенный эффект – зубы стучали от холода или, скорее, от пережитых эмоций. Леона знобило, пальцы скрючивало, а тело жутко ломило как при наркотической ломки.
Рейвен нашла для себя иной способ успокоиться: разгребала творческий беспорядок, который все творческие натуры величали хаосом, призывающим вдохновение, свитым гнездо для музы. У Леона не было сил спорить об этом, он свалился на спину, дрожа, сцепив пальцы в кулак, и предался невротической лихорадке, изучая потрескавшиеся узоры на потолке.
– Прям как моя жизнь, – усмехнулся вслух.
– Чего? – Рейвен присела рядом, приложив ладонь ко лбу на проверку температуры. Наверное, только женщина могла по тактильным ощущениям определить точный градус. Леону казалось, что он горит всегда. Что больше поражало – от пьяной Рейвен не осталось ни следа. Как будто до этого она разыгрывала пьяную дурочку, набравшуюся на выпускной, чтобы Леон вызвал такси и отвёз её домой. Впрочем, цель оказалась достигнута другим путём.
В зашторенные окна стучался ветер. Детские ночные тревоги вернулись вместе со стучащей в окно веткой растущего под окном дерева. С детства, он не мог отделаться от мысли, что к нему кто-то стучится. И теперь образ далёкого безликого монстра принял лик серийного убийцы, скребущего голыми сухими ветками по окну.
– Я не смогу с этим справится.
– Ты ходил к Делии Гилл?
– Да. Я прохожу у неё сеанс психотерапии два раза в неделю.
– И к чему вы пришли?
– К моему пожизненному уделу сублимации.
Рейвен закатила глаза, стянув бутафорские очки, пристроив их на прикроватной тумбочке. Она вытащила из-под Леона одеяло, заставила подвинуться к углу, и укрыла его от пяток до подбородка, подбивая края под тело, укутывая в перинный кокон.
– Что она тебе предложила конкретнее?
– Воссоздать Потрошителя и уничтожить.
– Неплохая идея. Ты пробовал?
– Нет, для этого нужны материалы. Я хочу создать куклу, в человеческий рост, как манекен.
– Хорошо, хорошо.
Рейвен будто
– Я могу купить всё, что нужно, и принести тебе, – Рейвен легла рядом поверх одеяла, крепко обняв его, пристроив голову к плечу. Он всё ещё дрожал, но дрожал теперь в её руках.
– Хорошо.
– И ты должен пообещать, что впредь будешь пускать меня к себе! Мы договорились?
Леон не спешил ответить, но повернувшись, встретившись с искренне встревоженным и серьёзно настроенным взглядом, лихорадочно кивнул.
– Хорошо, я буду пускать тебя. К тому же кто-то должен будет обеспечивать меня всем необходимым – я больше не собираюсь выходить из дома.
Рейвен согласно кивнула, подавив в себе желание прокомментировать эгоистичное решение.
– До тех пор, пока не поймают этого ублюдка. А полиция обязательно поймает его, – это прозвучало слишком вымучено и тривиально, как и фраза «мы что-нибудь придумаем». – В этот раз точно. Я видела, как они приехали, столько копов, и людей в этих странных костюмах, как в скафандрах, жуть просто. Думаю, они найдут улики, и дело сдвинется с мёртвой точки.
– Что случилось с остальными?
– Линор была с Тревисом после случившегося, – Рейвен посчитала верным опустить эмоциональное состояние этих двоих. Достаточно на сегодня самобичевания для Леона.
– А Арлин?
– Арлин?
– Мы с ней разминулись после того, как…
Точнее он прогнал её.
Кейн ласково, в утешающем жесте погладила его по голове и рукой забралась под одеяло.
– Я не видела её. Но не волнуйся, я уверена, что с ней всё в порядке. Мы позвоним ей утром, хорошо?
Полночь – прекрасное время. К нему приближалась Арлин, подставляя лицо лунному свету и влажному ветру. Она балансировала меж двух миров, переставляя одну ножку за другой на тонком бордюре, где никто не шёл ей навстречу в отличие от пешеходной части. Мимо проплывали маски: пластиковые, кожаные, гримированные. К ней обернулась красная маска с носом фаллической формы. Арлин хихикнула, представив, как щелкает по её носу. И тихонько продолжила напевать:
Кто к Никто пришёл домой,Умер также под луной.Ворон реет над рекой,Значит, Лис сыт тобой. Мастер праздником велит,Кровь в висках уже стучит.Мастер вина разольёт,И тот час прольётся кровь.