Проект «Убийца»
Шрифт:
– Убей её! Убей!
– Можно мне её убить? Предоставьте эту честь мне! Я убью её во славу Мастера!
Когти, прощально и легонько пройдясь по окровавленной спине, покинули завершённую картину. Бившееся в конвульсиях тело замерло. Женщина в маске кошки подошла к изувеченному подношению, что лежало перед ними в луже крови, спермы и собственной мочи, и, подвигав дилдо в анусе, словно проверяя жива ли их кукла, обескураженным скучающим тоном вынесла вердикт:
– Кажется, сломалась наша игрушка.
В руке её был бокал вина, она вытянула
Но гости пира были рады: игрушка ещё жива.
Едва Арлин разлепила липкие веки, в глаза ударил красный свет. Она потеряла сознание? Они оставили её? Или боль приелась? Всё, что она сейчас ощущала – безмолвная тишина, не предвещающая ничего хорошего.
Жутко хотелось пить, во рту пересохло, в глотке ещё ощущался комок спермы – совсем как комок шерсти кошки. Арлин открыла рот, чтобы позвать на помощь. Но разве в аду следует ждать спасения? Искусанные губы дрожали, из горла вырывался сдавленный хрип:
– Сон твой крепкий украдут,Ножом в сердце проведут,Мастер добр – пир открыт,Наслаждайся и терпи. Будешь плакать, умолять,На потеху Мастера.Нет спасенья – убивай,Мастер здесь – сбей же спесь.Кажется, она окончательно свихнулась. С песней пройдут все невзгоды.
Но слух возвращался. Она не была одна. Знакомая музыка Пандемониума пытливо ласкала грубыми мозолистыми пальцами изощрённый слух. Стоны, ахи, крики, свист плети, шлепки. Арлин с трудом повернула голову, чтобы в красных отблесках света увидеть единый поддавшийся оргии организм.
Над полом качался связанный мужчина, которого стегала плетью кожаная блудница. В нескольких углах совокуплялись парочки, чей пол сложно было различить из-за масок. Мужчина в семейных трусах ползал по полу, слизывая поливаемый женщиной на сапог алкоголь.
Арлин отвернулась, облегчённо вздохнув: наконец, её оставили в покое. Но как же она ошибалась. Донёсся цокот каблуков. Две женщины в бандажах, несущие плетёные корзины, склонились над ней.
К столу чудес подошёл мужчина в красном зализанном набок парике, маска крота искажалась воронкой. Двигался только искажённый смеющийся рот.
– Нонсенс, – с выраженным французским акцентом воскликнул он, любовно, как густые усы, пригладив торчащие зубы. – Первый экземпляр, за последние пять вечеров выживший после игр. Последняя, кажется, умерла от болевого шока. Но вы, юная леди, кажется, напротив заскучали.
Арлин задрожала. Тело ещё помнило боль. Впереди ждали страдания только хуже. И смерть не желала спасать её. Женщины по негласному велению открыли корзины и перевернули их содержимое на Арлин.
– Не-е-е-т! – разнёсся истошный вопль.
Десятки маленьких змей упали на обнажённое тело. Арлин забилась в конвульсиях, не прекращая вопить. Змеи клубились и бились на её теле, обвиваясь лианами. Они были везде: на шее, ногах, руках, груди, бёдрах, одна тварь пыталась заползти в рот. Они душили, они кусали, они лизали, но не убивали. Казалось, они заполнят её вместо членов, стремясь к запаху крови и спермы.
По залу разнёсся гиеновый гогот, круг масок вновь сужался вокруг стола, будто огромный питон, желающий нанести последний смертельный удар.
Арлин потеряла сознание.
– Вставай! – рявкнули над ней.
Арлин не успела опомниться, как её скинули со стола, словно ненужную вещь. Она упала на четвереньки. Руки её сковали новые цепи, зафиксированные к ошейнику, сцепившемуся тугим ободком на горле. Её потянули, словно дворняжку за поводок, заставив подняться, и протолкнули вперёд.
– Иди!
Арлин старалась идти ровно, но онемевшие ноги заплетались, а влагалище и анус жгли нестерпимой болью. Она жалко хромала, готовая пасть на четвереньки и ползти как побитая собака. Но стоило накрениться вниз, её тянули за цепь вверх. Ступни сводило от ледяного пола. Арлин поджимала пальцы, смотря в зеркальную мраморную плитку, прикидывая, если хорошенько разбежаться и упасть головой вниз, убьётся ли она?
Её толкнули к лестнице. Впереди встретила дубовая чёрная дверь с выбитой маской кровавого лика Мастера. Лицедейки в кожаных ремнях вместо белья открыли дверь, разорвав окровавленную улыбку. Арлин втолкнули внутрь.
Её оглушило громом раскатистого эха десятки голосов. Нет, их были сотни. Люди в вечерних платьях и смокингах, в масках, скрывающих отнюдь небезызвестные лица. Зал напоминал исторический Колизей. Внизу арена, запятнанная кровью как свежей, так и давней – как пролитыми чернилами. Арлин провели по лестнице позора под тихое хихиканье и сплетнический шёпот, спустили на арену, не расстегнув цепей на руках, и швырнули на грязный пол. Поднялось облако пыли. Для полного эффекта не хватало только сплюнуть под ноги с отвращением.
Она сидела на коленях – продрогшая, униженная и смиренная. С одним желанием: упасть щекой на шероховатую поверхность засохшей крови и провалиться в сон. И плевать что будет дальше. Но публика взорвалась громкими аплодисментами и истерично-радостным возгласом, как толпа фанатов, дождавшаяся звезды. Маски чествовали виновника торжества.
– Мастер! Мастер! Мастер!
Арлин встрепенулась, оперлась о ладони и приставила ребром ладонь ко лбу, всматриваясь сквозь яркий искусственный свет софитов в сотни масок, выискивая лишь одну.