Прогулка заграницей
Шрифт:
«— Нтъ, — отвчалъ герцогъ, — ни одинъ изъ нихъ не выйдетъ отсюда живымъ; вы сами съ своими дтьми отправитесь въ изгнаніе, но чтобы вы не умерли съ голоду, я окажу вамъ милость и позволю каждой изъ васъ взять столько наиболе для васъ драгоцннаго, сколько вы въ состояніи будете снести на себ».
«Когда отворились ворота крпоcти, то изъ нихъ показалась цлая процессія женщинъ, несшихъ на плечахъ своихъ мужей. Осаждающіе, пришедшіе въ ярость отъ такой штуки, хотли сейчасъ же умертвить всхъ мужчинъ, но имъ помшалъ самъ герцогъ, который сказалъ:
„— Нтъ, спрячьте свои мечи, слово герцога не можетъ быть нарушено“.
Когда мы возвратились въ гостинницу, то круглый столъ короля Артура былъ уже готовъ и накрытъ блою скатертью, а старшій лакей съ своимъ помощникомъ, одтые во фраки
Мистеръ X. самъ заказывалъ обдъ и, когда на столъ появилось вино, онъ взялъ бутылку, посмотрлъ на этикетъ и, повернувшись къ важному, меланхолическаго и, если можно такъ выразиться, похоронно-торжественнаго вида, главному лакею, замтилъ, что это совсмъ не то вино, какого онъ требовалъ. Главный лакей въ свою очередь взялъ бутылку, окинулъ ее своимъ грустнымъ взглядомъ, и отвтилъ:
— Правда; прошу извинить меня. — Затмъ, повернувшись въ своему подчиненному, онъ тихо сказалъ:
— Принеси другую этикетку.
Тмъ временемъ онъ снялъ съ бутылки прежній ярлыкъ и отложилъ его въ сторону, при чемъ мы замтили, что онъ былъ только-что наклеенъ, такъ какъ даже клей на немъ не усплъ засохнуть. Когда новый ярлыкъ былъ принесенъ, то лакей тотчасъ же его и наклеилъ на прежнюю бутылку; такимъ образомъ французское вино претворилось, согласно нашему желанію, въ нмецкое, а главный лакей, поставивъ бутылку на столъ, спокойно занялся другимъ дломъ съ такимъ видомъ, который ясно показывалъ, что совершонное имъ передъ нашими глазами чудо не составляетъ для него ничего особеннаго.
Мистеръ X. сознался, что хотя онъ и раньше зналъ, что изъ Европы вывозятся каждый годъ цлыя тысячи ярлыковъ въ Америку, гд продавцы легко и безъ особыхъ издержекъ приготовляютъ съ ихъ помощью для своихъ потребителей самые разнообразные сорта иностранныхъ винъ, но что здшній народъ до того честенъ, что производитъ этого рода чудеса на глазахъ публики — этого онъ не могъ и подозрвать.
Посл обда мы отправились погулять по городу и нашли, что онъ одинаково интересенъ какъ днемъ, такъ и при лунномъ освщеніи. Улицы очень узки, очень плохо вымощены и безъ всякаго слда тротуаровъ и фонарей. Дома очень стары, считаютъ свой возрастъ цлыми столтіями и настолько велики, что каждый годится подъ гостинницу; каждый слдующій этажъ выступаетъ со всхъ сторонъ надъ нижележащимъ, такъ что дома постоянно расширяются кверху. Длинные ряды освщенныхъ оконъ съ очень мелкимъ переплетомъ, за которымъ виднются занавсы изъ тюля съ вытканными узорами, и стоящіе снаружи вазы съ комнатными растеніями составляютъ довольно пріятную картину. Луна свтила ярко и тни ложились очень рзко. Ничего не можетъ быть живописне этихъ кривыхъ улицъ съ ихъ двумя рядами высокихъ и острыхъ кровельныхъ шпицовъ, далеко выступающихъ надъ зданіями, и какъ будто вступившихъ въ дружескую между собою бесду, и этой толпы народа, то исчезающаго въ тни, то появляющагося въ полос луннаго свта. Все населеніе городка было на улиц; вс болтали, пли, рзвились или же въ самыхъ разнообразныхъ, лнивыхъ позахъ сидли группами у дверей домовъ.
На одной изъ улицъ находится какое-то общественное зданіе съ оградой вокругъ, изъ толстой заржавленной цпи, которая продта въ отверстія столбовъ и образуетъ между ними нчто врод ряда качелей. Мостовая въ этомъ мст сдлана изъ тяжелыхъ каменныхъ плитъ. Ватага босоногихъ ребятишекъ, освщенныхъ яркимъ свтомъ луны, весело и шумно качалась на этой даровой качели. Они были не первыми, которые развлекались на этомъ мст; даже пра-пра-дды ихъ, играя на этихъ цпяхъ мальчишками, не были первыми. Босыя ноги, бгая по каменнымъ плитамъ, вытерли ихъ на глубину нсколькихъ дюймовъ, для чего было необходимо, чтобы на этихъ заржавленныхъ цпяхъ качалось въ свое время не мало поколній. Въ город везд вы найдете мохъ и плсень, указывающіе на древность этого города, но ничто другое, по моему мннію, не даетъ вамъ такого нагляднаго, осязательнаго понятія о возраст Гейльбронна, какъ эти углубленія, выдолбленныя ногами на камняхъ мостовой.
ГЛАВА ХIII
Возвратившись въ гостинницу, я завелъ педометръ и, установивъ его на нул, положилъ себ въ карманъ, такъ какъ назавтра мн предстояло взять
Въ 10 часовъ мы были уже въ постели, такъ какъ на слдующій день мы ршили встать на разсвт и какъ можно раньше выступить въ обратный путь по направленію къ дому. У меня горлъ еще огонь, когда Гаррисъ давно уже спалъ. Я вообще ненавижу людей, которые скоро засыпаютъ: въ этомъ я вижу не то оскорбленіе, не то просто наглости, но во всякомъ случа что-то обидное;и то, и другое снести, конечно, не легко. Я лежалъ въ кровати разобиженный и старался заснуть, но чмъ больше старался, тмъ боле сонъ уходилъ отъ меня. Одинъ на одинъ съ плохо перевареннымъ обдомъ я чувствовалъ себя такимъ одинокимъ, такимъ покинутымъ въ этой темнот. Мозгъ мой началъ работать; въ голов носились какія-то обрывки мыслей; мысль моя, съ удивительною быстротою переходя отъ одного предмета къ другому, ни на чемъ не могла остановиться. По прошествіи часа въ голов у меня получился настоящій хаосъ и самъ я измучился до послдней крайности.
Однако, усталость была настолько сильна, что стала, наконецъ, имть перевсъ надъ нервнымъ возбужденіемъ. Воображая себя бодрствующимъ, на самомъ дл я впалъ въ какое-то забытье, изъ котораго по временамъ внезапно выходилъ отъ нервнаго сотрясенія, что производило иллюзію паденія въ пропасть. Провалившись такимъ образомъ разъ восемь или девять и сдлавъ открытіе, что столько же разъ одна половина моего мозга погружалась въ сонъ, чего не знала другая, бодрствовавшая и боровшаяся со сномъ половина, я началъ, наконецъ, забываться; промежутки безсознательности длались все чаще и продолжительне, словомъ, я впалъ въ дремоту, которая, безъ сомннія, скоро перешла бы въ крпкій, освжающій сонъ безъ всякихъ сновидній, какъ вдругъ… что бы это могло быть?
Насколько позволяло притупленное сномъ сознаніе, я снова, возвратился къ жизни и началъ прислушиваться. Вотъ изъ безконечно далекаго разстоянія идетъ что-то такое, что все ростетъ и ростетъ и кажется мн ощущеніемъ чего-то, но вотъ оно приближается и оказывается звукомъ. Звукъ этотъ слышится уже въ мил разстоянія. Не отголосокъ ли это бури? Вотъ онъ еще ближе; до него не боле четверти мили. Не лязгъ ли это и грохотъ отдаленныхъ машинъ? Нтъ, вотъ онъ еще ближе; не мрный ли это шагъ проходящаго войска? Но звукъ все приближается и приближается; онъ уже въ комнат. Ба, да вдь это мышь грызетъ гд-то дерево! Такъ вотъ изъ-за какой бездлицы и почти не дышалъ все это время.
Длать нечего, что прошло, того не воротишь, я поспшно закрываю глаза и стараюсь наверстать потерянное. Такова была моя, если можно такъ выразиться, безсознательная мысль. Однако же, противъ воли и врядъ ли даже сознавая это, я начинаю напряженно прислушиваться къ работ мышиныхъ зубовъ; мало того, я считаю эти непріятные скрипящіе звуки. Скоро я совершенно измучился своимъ занятіемъ. Быть можетъ, я и выдержалъ бы эту пытку, если бы мышь скребла безостановочно, но въ томъ-то и дло, что она поминутно останавливала свою работу, и въ эти промежутки напряженнаго ожиданія и прислушиванія я страдалъ еще сильне, чмъ отъ самаго звука. Мысленно я предлагалъ за нее вознагражденіе, сначала пять, потомъ шесть, семь, десять долларовъ и т. д., пока не дошелъ до такой суммы, которая оказалась свыше моихъ силъ. Я попробовалъ, такъ сказать, наглухо зарифить себ уши, я комкалъ свои ушныя раковины, складывалъ въ нсколько разъ и затыкалъ ими ушныя отверстія — ничто не помогало; вслдствіе нервнаго возбужденія слухъ мой такъ обострился, что уподобился микрофону и я продолжалъ слышать ненавистный мн звукъ, несмотря ни на какія затычки.
Досада моя перешла въ ярость. Я кончилъ тмъ, чмъ всегда кончаютъ и кончали въ данномъ положеніи вс люди, начиная съ Адама, словомъ, я ршилъ прогнать проклятую мышь, запустивъ въ нее, чмъ попало. Спустивъ руку къ полу, я нащупалъ свои дорожные башмаки; свъ на постели, я сталъ прислушиваться, чтобы точне опредлить направленіе, откуда шли звуки. Но сдлать этого я не могъ, звукъ былъ такъ же неуловимъ, какъ и голосъ сверчка, котораго тамъ-то именно и не оказывается, откуда слышится его голосъ и гд наврняка разсчитываешь поймать это.