Прогулка заграницей
Шрифт:
ГЛАВА XVI
Старыя легенды Рейна
Только-что приведенная легенда ужасно походитъ на рейнскую легенду о «Лореле». Въ Германіи существуетъ даже псня подъ названіемъ «Лорелея».
Германія вообще очень богата народными пснями, причемъ какъ слова, такъ и мелодія нкоторыхъ изъ нихъ чрезвычайно красивы, но «Лорелея» самая любимая изъ всхъ. Сначала я не могъ ее выносить, но съ теченіемъ времени не только привыкъ къ ней, но даже полюбилъ и предпочитаю ее теперь другимъ.
Псня эта совершенно неизвстна въ Америк: въ противномъ бы случа я непремнно хоть разъ гд-нибудь встртился бы съ нею, почему я помщаю ее въ настоящей глав. Но предварительно
…Лора была водяная нимфа. День и ночь сидла она на вершин высокой скалы Лэй, представлявшей отвсный утесъ на берегу Рейна. Своимъ печальнымъ пніемъ и необыкновенной красотою Лора до того очаровывала плывшихъ мимо скалы путниковъ, что послдніе, позабывъ все на свт, слушали только ея чарующій голосъ. Объ управленіи судномъ они уже не думали; бурное теченіе разбивало лодку о скалу и вс они погибали въ пучин.
Съ незапамятныхъ временъ въ одномъ изъ сосднихъ со скалою замковъ жилъ старый графъ Бруно со своимъ сыномъ Германномъ, юношей лтъ двадцати. Много наслышавшись о прекрасной Лор, Германнъ, наконецъ, кончилъ тмъ, что влюбился въ нимфу, ни разу не видавъ ея. Онъ сталъ бродить по вечерамъ въ окрестностяхъ скалы съ цитрою въ рукахъ и — говоря словами Грагана — «выражалъ свою тоску тихимъ пніемъ». Въ одну изъ такихъ прогулокъ вершина скалы внезапно была окружена яркимъ свтомъ и какъ бы сіяніемъ, которое, уменьшаясь мало-по-малу въ объем, приняло, наконецъ, образъ прекрасной Лоры.
«Испустивъ крикъ радости, юноша бросилъ цитру и, протягивая руки, сталъ звать по имени это таинственное существо, которое, казалось, съ любовію стремилось къ нему и дружески манило его; мало того, если только слухъ не обманывалъ его, она звала его по имени невыразимо сладкимъ именемъ, который сулилъ ему любовь. Вн себя отъ восторга юноша лишился чувствъ и упалъ на землю.
„Посл этого онъ сильно перемнился. Онъ бродилъ, какъ во сн, думая только о своей фе и не заботясь ни о чемъ боле.
„Старый графъ съ печалью замчалъ такую перемну въ своемъ сын, но не могъ догадаться о причин ея; вс усилія развлечь юношу и вернуть ему прежнюю веселость не имли успха. Тогда старый графъ попробовалъ прибгнуть къ своей отеческой власти. Онъ приказалъ юнош готовиться къ выступленію въ походъ, и юноша повиновался.
Грагамъ говоритъ:
«Однажды вечеромъ, незадолго передъ выступленіемъ, желая еще разъ постить скалу Лей и посвятить нимф Рейна еще нсколько вздоховъ, романсовъ и звуковъ своей цитры, онъ слъ въ свою лодку и, взявъ съ собой одного изъ своихъ врныхъ товарищей, поплылъ внизъ по теченію. Вся окрестность была ярко освщена серебристымъ свтомъ луны; крутые гористые берега представлялись въ самыхъ фантастическихъ образахъ, а высокіе дубы, стоящіе по обоимъ берегамъ, простирали свои втви по направленію къ Германну. Когда они приблизились къ Ле, и стремительное теченіе подхватило ихъ лодку, то спутникъ его, охваченный неизъяснимымъ ужасомъ, началъ просить позволенія пристать къ берегу, но рыцарь ударилъ по струнамъ своей гитары и заплъ:
Подъ покровомъ небесъ, въ полумрак ночномъ Ты блеснула красой, словно солнце лучемъ; Словно вся ты была изъ лучей соткана; Золотилась волосъ шелковистыхъ волна…Не особенно было умно хотя бы и то, что Германнъ отправился къ скал. Но еще большей ошибкой было то, что онъ заплъ такую псню. На этотъ разъ Лорелея уже не „называла его по имени невыразимо сладкимъ шепотомъ“. Нтъ, эта псня мгновенно и притомъ совершенно „иначе“ подйствовала на нее, но, кром того, она же послужила къ тому, что вся окрестная область была повержена въ печаль, такъ какъ:
5
Переводъ съ англійскаго А. Д. Коринскаго.
„Едва прозвучали въ воздух эти слова, какъ повсюду послышались звуки и шумъ, какъ бы въ вод и надъ водою начали раздаваться голоса. На скал Лей показалось пламя, надъ которымъ появилась волшебница; она, какъ и раньше, ясно и настоятельно манила правою рукою ослпленнаго рыцаря, въ то время какъ въ лвой рук у нея былъ жезлъ, которымъ она вызывала себ на помощь волны. Волны начали плескать къ небу; лодка опрокинулась и вс усилія пловцовъ были тщетны; волны поднимались все выше и выше и, ударяясь о твердыя скалы, разбили лодку въ куски. Юноша утонулъ въ пучин, но спутникъ его былъ выкинутъ на беретъ громадной водной“.
Въ теченіе многихъ столтій о Лореле разсказывалось много худого, но въ данномъ случа поведеніе ея заслуживаетъ несомннно одобренія. Однимъ уже этимъ она можетъ завоевать симпатію и заставить позабыть вс ея преступленія и помнить только одинъ послдній хорошій поступокъ, которымъ она увнчала и закончила свою карьеру.
„Съ тхъ поръ волшебница больше не появлялась, хотя восхитительное пніе не рдко еще можно было слышать въ прекрасныя, свжія, тихія весеннія ночи, когда луна освщала всю мстность своимъ серебристымъ свтомъ, внимательные пловцы изъ-за рокота волнъ нердко слышали отзвукъ чарующаго голоса, пвшаго псни въ кристальномъ замк, и съ печалью и страхомъ вспоминали о молодомъ граф Германн, обольщенномъ нимфою“.
А вотъ и псня, обязанная своимъ возникновеніемъ легенд и написанная Генрихомъ Гейне: