Прогулки по лезвию
Шрифт:
Блинов пребывал в мрачном настроении, без конца говорил с кем-то по телефону, куда-то несколько раз уезжал, а когда Наталья попадалась ему на глаза, трагически повторял:
– Что делается! Что делается! Они решили разрушить всю банковскую систему.
Кто эти "они", Наталья не знала.
Да и знать не хотела. И хотя Леонид несколько раз повторил "поживешь, оглядишься, будешь мне помогать", её начала беспокоить мысль, что она никогда не сможет стать полноценной помощницей Блинову в его делах.
И не потому, что
После обеда Блинов отправил её погулять под присмотром охранника.
Дал денег: "Купи себе что-нибудь из одежды".
В магазине на Новом Арбате ей понравилось одно сине-коричневое платье, но охранник от её выбора пришел в такой неподдельный ужас, что Наталья вернулась ни с чем. Точнее, с двумя бутылками дорогого вина.
Наступил второй вечер. Он был копией первого, с тем лишь отличием, что после "джакузи" Блинов, сославшись на занятость, заперся в кабинете.
– Этот банковский кризис, - как бы оправдываясь, сказал он, - жить не хочется... Как только дела утрясутся, поездим с тобой по барам, по казино. Он похлопал Наталью пониже спины, пожелал спокойной ночи.
Она слушала тихую музыку, пила мускат и думала о том, что скучнее той жизни, что её здесь ожидает, невозможно придумать. Из обрывков тех разговоров, что ей удавалось услышать, уже вырисовывался смысл жизни Блинова: не потерять деньги.
"Стоило ли тогда их копить, чтобы теперь так трястись, - думала она.
– И в награду за все - бар, казино... Он считает, что я сплю и вижу его бары и казино!"
Ей не верилось, что в этом доме она находится всего полтора дня. Казалось, живет здесь уже целую вечность. Недавнее прошлое виделось совсем в ином свете. Сергей Сергеевич, этот добрый, замечательный человек, рисующий геологические карты, похожие на произведения искусства, и задумчиво читающий стихи Блока, уже казался Наталье чуть ли не идеалом мужчины.
Наступил очередной день. Снова прогулка по Москве с гидом-охранником, снова магазины. В этот раз Наталья решила ни в чем себе не отказывать - на шубу все равно не хватает! Она ела мороженое, грызла орешки, тут и там пробовала шампанское, при этом всячески уговаривая молодого охранника к ней присоединиться. Но тот пил только кофе.
– Какие вы скучные все, - сказала Наталья.
– Это на работе. Зато после!
– ответил охранник и мечтательно вздохнул.
– А что после?
– спросила она.
– Бар, казино? Ну ещё с девками порезвиться. И все?
– А разве мало?
– удивился охранник.
В этот вечер Леонид Евгеньевич предпочел остаться у себя в кабинете, на кухню не выходил, воду в ванну не набирал и даже никаких ссылок на банковский кризис уже не последовало - закрылся у себя, и все. Наталья взяла с полки том Чехова, вспомнив, что в школе ей нравились его рассказы, но читать не смогла. "Не виделись целых шесть лет, - обиженно думала она.
– Мы совершенно разные и чужие". Тут она вспомнила,
Глава 7
На скатерти лежали корявые, страшные зубы, Наталье почему-то казалось, что в них ещё сохранились остатки пиши, что жевали когда-то владельцы этих зубов.
– Это лом называется, - деловито заметил Вовик, - надо бы их переплавить, да все некогда.
– Откуда они у вас?
– одновременно и ужасаясь, и восторгаясь, спросила Наталья, не решаясь взять в руки ни один из зубов.
– Неужели от того старика?
– Нет, - сказал Вовик, - Толяну подвалило. Наследство. Не знаем, кому бы их предложить. Покажи своему, может, возьмет? Недорого отдадим, лишь бы надежному человеку.
Судя по тому, что ты о нем рассказываешь, он от золота не откажется.
Пусть сам взвесит, проверит... Мы на тебя полагаемся.
– Вовик сложил шесть коронок в пустую сигаретную пачку.
Они сидели в открытом кафе на Старом Арбате, ждали заказанные шашлыки. Толик, как обычно, помалкивал и потягивал шампанское с таким видом, словно разговор в принципе его не касается. Наталья про себя улыбнулась, вспомнив, как он неуклюже признавался в любви. "До сих пор обижается", - подумала она.
– Правда наследство?
– спросила Наталья, тронув Толика за руку.
– Нет, - сказал он, - могилы грабим.
– Юморист, - мрачно заметил Вовик и ободряюще хлопнул друга по плечу.
– О чем задумался, юморист?
Толик покачал головой и сказал неожиданно:
– Серафиму вспомнил, как она там? На колбасу ещё не отправили?
Они заговорили об экспедиции, удивляясь тому, что все то, что они ругали тогда, оказалось теперь, в воспоминаниях, если не самым приятным, то, во всяком случае, очень значительным.
– Знаете, о чем я больше всего жалею?
– спросил Толик.
– Что не было у нас телекамеры. Какой фильм можно было б отснять! А фотографии - это немножко не то...
– Точно!
– сказала Наталья.
– Я об этом тоже думала.
– Конечно, она об этом никогда раньше не думала, просто мысль ей очень понравилась.
– Вместо всякой дребедени лучше бы на нашу Моню посмотреть.
– Я тоже остыл к боевикам, - заметил Толик.
– Особенно к американским. Идиотом становишься.
– А у нас для тебя сюрприз, - Вовик достал знакомую Наталье склянку с притертой пробкой.
– О! А я только хотела спросить.
Ты бы рецепт мне дал, Вовка.
– Провернешь это дело, будет тебе и рецепт. Только не увлекайся и не вздумай в вену вводить. Улетишь, не вернешься.
– Да ну, я что, наркоманка?
Принесли шашлыки. Единодушно решили, что к мясу надо взять водки.
Пусть будет, как в экспедиции. Потом заказали ещё три порции шашлыка и бутылку сухого вина. Разговор то и дело сводился к воспоминаниям о таежной жизни. Толик попросил:
– Если увидишь Сергея Сергеича, передай, я после диплома хочу к нему в партию.