Проклятые сны

Blitz-22

она всегда пыталась спасти, сберечь то, что можно было собрать и надеяться, что мертвое может восстать из пепла. Мила же не просто кидалась словами. Она реально желала ему смерти. Она хотела уважения к себе и своей жизни, которое, увы и ах, не мог ей дать супруг со славой труса.

– Не говори так… -жалобно, со слезами на глазах молил о пощаде Румпель, - Не говори так. Не говори.

Мила наконец замолчала. Молча она подошла к нему, молча отдала ему ребенка, молча взяла ведро для воды и так же, молча, удалилась.

Румпель пришел в себя,

успокоился и нежно посмотрел на своего ребенка. Белль с нежностью смотрела на них обоих. Так или иначе, но она их любила.

– Все хорошо, Бэй, - улыбался Румпеля, в то время, как Бэй своей маленькой ручкой схватил отца за кончик носа, - Все хорошо. Папа вернулся. И клянусь…он никогда тебя не бросит.

Белль обреченно вздохнула, а видение, тем временем, сменилось.

И снова лес. Тот же, в котором Румпель когда-то сделал предложение Миле. Только нынче было позднее лето, а не ранняя весна. На деревьях начали желтеть листья — первые вестники осени. Судя по серому крестьянскому одеянию Румпельштильцхена, на улице было не очень тепло. Он сидел на камне и радостно улыбался, глядя как маленький Бэйлфайер бегает с сачком за стрекозами. Ни одной, однако, он пока не поймал.

– Ты их только пугаешь, Бэй!
– рассмеялся Румпель, - Смотри, какая большая!

Он указал мальчику на огромную стрекозу, которая зависла в воздухе на своих громадных перламутровых крыльях.

– Осторожно…Не спугни….

Предупреждение отца явно цели не достигло. Бэй варварски накинулся на насекомое со своим щадящим оружием и промахнулся.

За спиной увлеченной зрелищем Белль захрустели ветки. Он обернулась и увидела Милу с охапкой хвороста, недовольную и злую.

Румпель бросился за ней, приказав жестом Бэю следовать за ним.

– Мила! Мила! Постой! Ты надорвешься. Позволь мне помочь! Я же сказал, что сделаю!

– Однако до сих пор не сделал!
– возразила Мила, свалила ветки в кучу и отряхнулась.

– Я охотился с Бэем на стрекоз.

– И он защищал тебя от особенно крупных?
– она презрительно усмехнулась.

– Я знаю, что нога тормозит меня. Но я могу лучше, - бросился в оправдания Румпель, - Я могу измениться.

Этот спор заставил забыть родителей о Бэйлфайре, который, подобно любому пятилетнему мальчику, не мог долго оставаться на одном месте и потому в одиночестве ушел. Белль,которую не радовала перспектива очередного семейного скандала ушла вслед за мальчиком.

В поле зрения Бэя попала змея.

– Ты никогда не изменишься, Румпель, - звучал издалека голос Милы

– Я могу. Я могу стать тем, кто тебе нужен…

Бэй наклонился, чтобы рассмотреть змею.

– Нет, нет, нет!
– забеспокоилась Белль, - Отойди, Бэй!

Но было поздно. Змея стремительно атаковала, вцепилась Бэю в руку и сжалась в шипящий комок. Бэй закричал и заплакал от боли, а потом завалился на бок и затих, прижимая раненую руку к груди.

– Бэй! Бэй!
– что есть мочи кричал Румпельштильцхен.

Не смотря на покалеченную

ногу, он первым прибежал к месту трагедии и схватил сына.

– Сынок, что случилось?

Мила бежала следом, взглянула на мальчика,а потом заметила змею. Среагировала она молниеносно: схватила камень и им прихлопнула рептилию, грубо и кардинально.

Тем временем Румпель обнаружил место укуса и отчаянно посмотрел на жену. На несколько мгновений он полностью утратил способность мыслить и говорить.

Как, собственно, и Белль. Видение оборвалось.

И здравствуй, старая добрая таверна.

Румпель сидел за столом и затравленно этот самый стол рассматривал. Немного помешкав, Белль присоединилась, глядя на несчастного несчастными сочувствующими глазами.

Позже присоединилась и Мила. В руках у нее был кусок ткани с завернутым в нее продолговатым предметом. Белль была готова биться о заклад, что там нож.

Мила бросила предмет на стол, развернула ткань и подтвердила догадку Белль.

– Зачем нужен нож?!, - риторически, недоумевая воскликнула Белль и фыркнула.

Она догадалась,что это был все тот же день трагедии. И нож,

признаться, сложно было увязать с отравленным мальчиком.

Румпель посмотрел на нож словно тот тоже был аспидом.

– О Боже, Румпель, это всего лишь нож, а не стрекоза!
– зловеще прошипела Мила., - - - - Бояться здесь нечего!

– Я боюсь, потому что мой сын умирает, - прошипел в ответ Румпель, - Он должен быть с нами, а не с сельской нянькой!

– Я потратила последние деньги на этот нож не для того чтобы резать им жаркое на поминках нашего сына!
– Мила была беспощадна, - Бэю осталось жить всего пару часов. Давай потратим их, делая что-то, что поможет ему. Что-то храброе. Хоть раз.

Белль напрягли ее слова. Едва ли это перешептывание в таверне и нож вязались с планированием чего-то храброго.

Отчаянно, переступая через самое себя, Мила схватила Румпеля и поцеловала его в губы. Он явно отвык от этого, иначе удивление с его стороны было бы меньше. Мила подталкивала его на какой-то страшный,ужасный поступок и называла это…храбростью? Белль сложила руки перед собой, положила на них голову, тоскливо наблюдая за происходящим.

– А теперь иди. Идешь?
– спросила Мила.

Румпель обреченно закивал в знак согласия. Потом сжал в руке нож, поднялся и заковылял к выходу из таверны. Белль встала, чтобы отправится следом, но видение резко оборвалась.

Белль находилась теперь, судя по общему антуражу и полкам с различными баночками и скляночками, в лавке травника. Сам хозяин спал на узкой койке в углу комнатушки. Все это до странности походило на лавку Голда. Но вот где же он сам?

Румпель не заставил себя долго ждать. Тихо, осторожно, как вор он пробрался внутрь первым делом кинулся копошиться в зельях, в поисках чего-то определенного. Вероятно он раньше уже бывал тут.