Проклятые сны

Blitz-22

– Что же. Ступай!
– смиренно согласилась Мила и добавила поучительным тоном, - Будь храбрым! Стань героем!

Белль прыснула со смеху. Она конечно не сомневалась, что Румпель способен на героизм, но в данных обстоятельствах, все,что он мог сделать — погибнуть наравне с остальными без особых заслуг. Героизм все же означал для них с Милой очень разные вещи.

– Как я тебя люблю!
– нежно проговорил Румпель и ближе пододвинулся к жене.

– Как я тебя люблю!
– передразнила

Белль, и невесело рассмеялась.

– И я тебя, - сказала Мила, - А когда возвратишься…

– Я тебя засыплю упреками и убегу с Киллианом, бросив собственного ребенка, - вставила Белль.

– … Ко мне, то заживем так, как всегда хотели, как всегда мечтали…

– Счастливой семьей,- закончил предложение Румпель и прижался лбом к голове Милы.

Воспоминание сменилось.

Теперь Белль оказалась в солдатском лагере. На дворе была зима. В этот раз она стояла как раз рядом с Румпелем, облаченным в легкую солдатскую кольчугу и длинный темный плащ.

– Солдат!
– крикнул человек, старше по званию

– Я?
– изумленно спросил Румпель, как-будто рядом был кто-то еще

– Стереги ту клеть!
– суровый военный указал на прямоугольный предмет, покрытый сверху куском мешковины, лежавший в видавшей виды повозке.

– А что в ней?
– спросил Румпель, ткнув пальцем в сторону клетки.

Белль ожидала, что его сейчас отчитают за излишнее любопытство, но этого не произошло. Ей и самой стало очень интересно, что в ней.

– Пленник, - ответил военный, - Поможет победить в битве с ограми. Аккуратнее. Тварь изворотливая.

Белль не сомневалась в искренности предупреждения, но ей все же казалось, что тот,кто способен огров одолеть будет нуждаться в большем пространстве. А в эту так называемую клеть мог поместиться разве что ребенок.

– Слушаюсь и повинуюсь, - сказал Румпель и отправился выполнять поручение.

Какое-то время он и Белль прибывали в полной тишине. Периодически Румпель сжимал рукоятку своего меча. Вдруг раздался голос, жуткий, свистящий, потусторонний, и дважды позвал Румпеля. Голос исходил от клетки.

Румпель резко обернулся, подошел вплотную и поднял покрывало.

– Да ты ребенок!
– удивленно воскликнул Румпель.

Белль посмотрела на пленника. Это был совсем не простой ребенок. Точнее была. Рыжеволосая девочка, лишенная глаз. Кажется рожденная без них, но откуда же тогда взялись длинные уродливые шрамы во все лицо?

– Пить…-прошелестела она и указала на ведро с водой, - я не пила много дней…

– Откуда ты знаешь меня?
– проигнорировал просьбу Румпельштильцхен.

– Я — провидица. Все вижу. Все знаю.

– Нет, нет, нет, нет. Я не верю. Ты просто подслушала..

– Логично, - кивнула Белль.

– Румпельштильцхен —

сын жалкого труса, взращенный старухами, который страшится повторить путь отца. Это я тоже подслушала? Повторю: я провидица. Все вижу: что было, что будет.

– Ты видишь будущее?
– Румпель инстинктивно ударил себя указательным пальцем по лбу и ткнул им в сторону провидицы. В его голосе прозвучал неподдельный интерес.

– Да. Включая твое.

– Нет, нет, нет, - он активно замотал головой, - Я не жалую темную магию.

Белль всплеснула руками и закатила глаза.

– Даже если дело касается твоей жены? Милы?- многозначительно произнесла девочка.

– Что с ней? Она здорова?
– испугался Румпель.

Провидица плотно прижалась к деревянным прутьям клетки:

– Дай мне воды.

Подавив остатки сомнений, Румпель зачерпнул ковшом воды и подал ей.

– Держи. Утоли жажду, ведьма, и поведай, что с моей женой.

– У нее дитя под сердцем.

– Бывает же, - скучающим тоном отметила Белль.

– Я стану отцом, - не веря, улыбаясь среагировал Румпель.

– Жена подарит тебе сына. Но в завтрашнем бою отца своего он утратит.

– Я погибну? Нет, нет, нет. Ты должна научить меня, как этого избежать!

– Никак, - отрезала ведьма.

– Не будет больше тебе воды!

Румпель отобрал черпак и кинул в ведро.

– Однажды ты мне снова поможешь, - сказала провидица, сделав акцент на слове «снова», давая понять, что первая их сделка уже состоялась.

– Врешь! Мила не беременна! Ты это сказала ради воды! А теперь внушаешь мне мысли о побеге!

– Уже внушила, - вздохнула Белль, - Кто угодно бы сбежал после такого предсказания.

Лицо Румпеля в этот момент выражало крайнюю степень отчаяния.

– Вот увидишь, - продолжала провидица, - Завтра у вас будет бой. Вы сядете на коров и ты поймешь: я тебе не лгала.

– Коров?!
– зло процедил Румпель, - А кто будет на катапультах? Молочницы?! Довольно с меня этой лжи!

– От судьбы никому не уйти. У тебя будет сын, но его постигнет доля безотцовщины, - отпустила провидица свое последнее бесстрастное замечание.

Белль задумалась над глубоким смыслом этих слов. Так или иначе, но своего отца Нил потерял, не взирая на все усилия, которые прилагал Румпель, чтобы только быть с ним.

Обреченный и совершенно разбитый, Румпель накрыл клетку покрывалом.

Воспоминание сменилось.

Белль на сей раз переместилась лишь во времени. Все тот же лагерь, но только ночью. Тишину нарушали новые звуки — крики и стоны раненных людей. Одного из них, в котором Белль опознала паренька с повесткой, не умеющего читать, как раз пронесли мимо Румпеля и другого солдата.