Проклятые сны
Шрифт:
– Кто здесь?
– травник пробудился, чем напугал и Румпеля, и следившую за ним Белль., - Это ты! Не двигайся! Я могу тебя прикончить одним заклинанием!
Лицо неизвестного мага покрывали татуировки рун и иных странных символов.
– Мне не нужно заклинание! У меня есть нож!, - прорычал Румпель, выхватил оружие и навис над магом, но руки его дрожали.
Белль была уверенна: Румпель его не убьет. К счастью или сожалению маг ее уверенность разделял.
– Так сделай это. Убей меня, - спокойно сказал он.
– Я не могу…Я…не могу.. Просто
– Конечно не можешь.
Румпель убрал оружие, вышел на улицу и присел на крыльцо, уныло глядя на раскинувшийся со всех сторон лес, черный и непроницаемый в ночи. Белль села слева от него, желая как-то поддержать,что-то сказать, но даже если бы слова, правильные слова, нашлись и были бы произнесены ею — услышать их было некому. Маг разжег костер, вскипятил воду и сделал какой-то травяной чай.
– Вот. Держи, - он протянул стаканчик с чаем Румпелю
– Спасибо.
Маг уселся поудобнее справа и спросил:
– Как много значит для тебя твой сын?
– Все, - выдохнул Румпельштильцхен
– Тогда ты можешь забрать лекарство, - маг вытащил из складок своей хламиды склянку с зеленоватым зельем.
– Но у меня.. у меня нет золота….Только нож…- разволновался будущий мистер Голда.
Белль поняла, что сейчас Румпель заключит ту самую злополучную сделку, согласно которой он должен будет отдать своего второго ребенка. Их ребенка. Ее ребенка.
– Придется заплатить высокую цену и не золотом, -безмятежно продолжал маг, - если тебе интересно, то мы можем…заключить сделку.
– Я не силен в сделках…но если это спасет жизнь моему сыну, то я согласен на все.
– В замен на зелье ты должен отказаться от своего второго ребенка, если таковой у тебя будет, - маг вытащил свиток, на котором были обговорены условия этой страшной сделки и перо, - Подпиши.
Румпель неуверенно взглянул на контракт, пробежался глазами по написанному, посмотрел на мага и воспользовался таки предложенным пером. Маг отдал ему зелье.
Видение прервалось.
Могла ли Белль винить Румпеля за это? Да, могла. Справедливо ли было винить его? Нет. На какие только отчаянные меры люди не идут ради близких. Вот например, что она сама сделала? Почему она была здесь? А кстати где она была?
Неужто «Веселый Роджер»? Да, определенно. «Веселый Роджер», команда неотесанных морских разбойников и капитан Киллиан Джонс собственной персоной, прижавшийся спиной к мачте. Он недобро улыбался, скрестив руки у себя на груди. На палубу корабля поднялся Румпельштильцхен, запутался в частях такелажа и упал, практически капитану под ноги.
– Кто ты?
– рассмеялся Джонс.
– Встань, когда говоришь с капитаном!
– крикнул на Румпеля один из пиратов.
Двое других подскочили и поставили прядильщика на ноги, вложив его палку ему в руки.
Белль отметила, что Румпель не испугался в общем-то, просто растерялся.
– Я помню тебя! Видел в таверне, - Румпель ткнул пальцем сторону Киллиана.
– Всегда приятно
– Ну я…У вас моя жена, - сказал Румпельштильцхен.
– Здесь побывало множество жен!
Прихлебатели снова заржали.
Белль не смогла бы описать как мерзко это выглядело.
– Нет, понимайте, у нас есть сын!
– вот теперь в голосе Румпеля слышался испуг, но не за себя, - Он нуждается в матери!
Румпель сделал пару маленьких неуверенных шажков в сторону Киллиана. Все в его облике умоляло капитана о пощаде.
– У меня здесь целая команда мужчин, нуждающихся в женской ласке.
Прихлебатели заржали.
– Я умоляю тебя. Пожалуйста, дай ей уйти.
– Я не люблю торговаться, - Киллиан вплотную подошел к Румпелю, - А это значит, что я считаю себя благородным человеком. Человеком чести!
Киллиан отошел, провел рукой по гладкому дереву мачты и продолжил:
– Итак.. Если ты и правда хочешь вернуть свою жену, то тебе придется забрать ее.
Один из прихлебателей кинул под ноги Румпелю заржавевшую, тупую, никуда не годную саблю. Оружие Джонса, заточенное и чистое, было приставлено к горлу прядильщика, а потом опущено до уровня сердца.
– Я полагаю, что драться на дуэли тебе не приходилось, - сказал Джонс, - Все очень просто: берешь оружие и протыкаешь им своего противника.
Прихлебатели заржали.
Вот теперь Белль могла разглядеть страх на лице Румпеля. И этот страх был вполне объясним и понятен. Что мог сделать бедный крестьянин, никогда никому не вредивший, кроме, может быть, себя самого, против «отважного» капитана, залитого кровью своих «врагов»? К тому же жизнь Румпельштильцхена не принадлежала ему: сына он оставить не мог.
– Дерись. Человек, который не дерется за то, что он любит, имеет то, что имеет, - высокомерно издевался Джонс, зная что ответить ему некому.
– Прошу, сэр! Что я скажу моему мальчику?
– Правду. Его отец трус.
– бросил Джонс и отвернулся от Румпеля.
Даже этого для Белль было достаточно, чтобы понять всю глубину ненависти и презрения, которые Румпель испытывал к Крюку. Она и сама почти ненавидела его.
Видение, тем временем, сменилось.
И снова дом, милый дом. Уже лишенный присутствия Милы. За окном был мрак и гул. Словно где-то недалеко велось сражение. Румпель был крайне серьезен, иногда осторожно выглядывал в окно. Все же шум был не так велик, что вполне могло означать отсутствие опасности. По крайней мере сегодня. Румпель потушил единственную свечу, и забрался в постель, с головой нырнув под одеяло. Белль бы с радостью сделала то же самое, но не из-за потребности в отдыхе, а из-за желания куда-нибудь спрятаться, забиться, внушить себе детскую иллюзию безопасности.