Пророчество (Симфония веков - 2)
Шрифт:
14
– Чай готов. Хочешь?
– Да, благодарю, - ответила Рапсодия.
Пока Эши носил влажный хворост, который собрал возле хижины, Рапсодия еще раз оглядела комнату. Она подошла к камину и отодвинула в сторону небольшой каминный экран, чтобы разжечь огонь.
– Чай на столе, - сказал Эши.
– Спасибо.
Рапсодия посмотрела на ветки, которые только что были влажными и зелеными, теперь они стали совершенно сухими, словно лежали под навесом целый год, в них не осталось ни капли воды. Она коснулась приготовленных для растопки щепок и
– Скажи, ты и сам связан с водой или только через меч?
– Рапсодия встала, взяла чашку и устроилась в ста ром кресле.
Он было насторожился, но, взглянув на Рапсодию, опять расслабился. Отстегнув потертые ножны, Эши положил меч себе на колени и провел рукой по потрескавшейся коже.
– Я не знаю. Кирсдарк у меня так давно, что я уже и не помню времени, когда стихия воды мне не подчинялась.
Я всегда ощущал море в своей крови, даже ребенком. В моей семье было много моряков, так что все произошло естественно.
– Рапсодия подождала продолжения, но вместо этого он подошел к камину и взял в руки кочергу.
Она заерзала в кресле - таком старом и продавленном, что ей никак не удавалось сесть ровно.
– Ну и чего ты хочешь от меня теперь?
– спросила она.
Эши наклонился, чтобы пошевелить тлеющие угольки, и Рапсодия вдруг почувствовала, как ее охватывает возбуждение, словно он не возится с огнем, а касается ее тела. На мгновение ее охватила паника, но почти сразу же она сообразила, что дело в ее внутренней связи с огнем, а вовсе не в Эши. Она постаралась отгородиться от необычных ощущений. Вскоре Эши закрыл камин экраном и повернулся к ней.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты так долго пытался выудить у меня сведения о моей принадлежности к намерьенам, и теперь, когда твое желание осуществилось, я хочу знать, что ты собираешься делать. Что тебе нужно от нас? От меня?
– Ничего из того, что ты не готова дать.
– Ты знаешь, - вздохнула Рапсодия, - из меня не получится хорошей намерьенки, к тому же я не слишком к этому стремлюсь. Ваш народ не может прямо ответить на вопрос даже ради спасения собственной жизни.
Эши не удержался от улыбки.
– Ты права, извини. Знаю, это раздражает, но тяжело бороться с наследственностью и недоверием, которое пришло после ужасной войны. Боюсь, все намерьены таковы, и я, наверное, один из самых худших.
– Что верно, то верно. Кто еще добровольно ходит, закутавшись в туманный плащ, прячась от людских глаз?
Его блестящие голубые глаза встретились с глазами Рапсодии.
– А кто сказал, что добровольно?
Она не сумела отвести глаз и сразу найти достойный ответ.
– Прости.
Она снова замолчала.
– Когда я в первый раз увидела твое лицо, я поняла, почему ты его прячешь.
– В самом деле?
Рапсодия задумалась над ответом. До тех пор пока он не скинул капюшон, она предполагала, что Эши скрывает какое-то уродство:
Она тщательно изучила свое отражение в зеркале, пытаясь понять, почему привлекает всеобщее внимание, и пришла к выводу, что ее кровь лиринглас придала ее внешности нечто непривычное и люди воспринимают ее как чужака. И хотя она не считала себя уродливой, пристальные взгляды заставляли ее испытывать неприятные чувства.
Но Эши не урод. Напротив, красоту его лица не могли скрыть даже чахлая бородка и нечесаные волосы. В нем было нечто аристократическое, несмотря на простую одежду и мускулистое тело. Не вызывало сомнений, что ему пришлось немало путешествовать - доказательством тому служили длинные сильные ноги. Широкие плечи, узкая талия и могучие руки, как у человека, много работавшего на ферме или рубившего дрова. Увидев зрачки его глаз, Рапсодия поняла, что Эши носит туманный плащ по необходимости, а вовсе не из тщеславия - за ним охотились очень опасные хищники, наделенные немалым могуществом. Страшная черная рана на груди убедила Рапсодию в истинности ее предположений. И хотя она мало знала Эши, у нее болело за него сердце.
Капли дождя с шумом ударяли о торфяную крышу, воздух в хижине стал влажным.
– Ты не ответил на мой вопрос, - наконец проговорила Рапсодия.
– Так чего же ты от меня хочешь?
Он подошел к кровати, сел и внимательно посмотрел на нее.
– Было бы неплохо иметь тебя в качестве союзника. Как и твоих друзей, но прежде всего тебя.
– Почему именно меня?
Он слегка улыбнулся:
– Мне нравится сражаться, чувствуя рядом твое плечо.
Рапсодия расхохоталась.
– Ну, спасибо тебе, однако ты плохо разбираешься в воинах. Если ты намерен с кем-нибудь сражаться, то лучше Грунтора может быть только Акмед.
– Почему Акмед?
– Акмед... ну, Акмед обладает талантом.
– Она решила, что и так сказала слишком много.
– Но прежде чем я смогу стать твоим союзником, мне бы хотелось выяснить, с кем ты собираешься воевать. Ты можешь мне рассказать?
– Нет.
– Ответ получился очень резким, и улыбки исчезли с их лиц. Извини.
– Вот почему мне трудно заключить с тобой союз.
– Я знаю.
– И он тяжело вздохнул.
– А ты хоть кому-нибудь можешь довериться?
– Нет.
– Какая страшная у тебя жизнь.
– Она провела пальцем по краю пустой чашки.
– А тебе не кажется, что есть вещи, ради которых стоит рискнуть? Она говорила очень тихо.
– К сожалению, я не склонен к риску. И тем более теперь.
Повисла тяжелая тишина. Рапсодия посмотрела на огонь, потрескивающий за каминной решеткой, а потом перевела взгляд на Эши, чьи необычные зрачки с вертикальным разрезом еще сильнее привлекали к себе внимание в яр ком свете пламени. И что-то во взгляде этих голубых глаз вызвало у Рапсодии грусть, от которой защемило сердце.