Пророк, огонь и роза. Ищущие
Шрифт:
Разумеется, ни с кем не попрощавшись — это вообще было не в его стиле.
«Может, они увидят, какой он невежливый и совершенно бесцеремонный, и ни одна дама не захочет иметь с ним дело? — думал Хайнэ с постыдной надеждой. — Я не вынесу, если он найдёт себе возлюбленную…»
Однако в то же время он ясно видел, что обманывает сам себя: во взглядах, устремлённых в спину Хатори, читался интерес, но не осуждение.
«Когда он вернется, я смогу сказать, что пора ехать обратно, и он не успеет завести никаких знакомств. По крайней мере, в этот раз», — подумал Хайнэ со вздохом и совсем забился в угол залы, незаметно пододвинув к себе расписанную хризантемами ширму и спрятавшись за
Без Хатори он ощущал себя совсем беспомощным и беззащитным; теперь даже представить было сложно, что когда-то он мог жить без него. Впрочем, это было до того, как он заболел — а, значит, в другой жизни.
— Хайнэ, чего ты прячешься?! — Нита нашла его и подсела, улыбаясь. — Заскучал? Давай я расскажу тебе, кто здесь кто. Вон там справа сидит брат Марик, его, как и отца, зовут Никевия. Помнишь, я писала тебе про печальную любовную историю? Так вот это было про него.
Юноша, на которого посмотрел Хайнэ, был похож на свою сестру — такой же золотисто-каштановый цвет волос, такие же янтарно-карие глаза. Хайнэ сразу же почувствовал к нему симпатию — к тому располагали и книга, которую Никевия-младший держал в руках, явно не слишком интересуясь праздными разговорами, и слова про несчастливую любовь, которая, в понимании Хайнэ, как-то сближала его с братом Марик, хотя у него самого никаких любовных историй не было и даже не предвиделось.
— А что с ним случилось? — тихо спросил он.
— О, она его бросила, — вздохнула Нита. — Эта госпожа Илон. Безо всяких объяснений, после того, как весь город и сам Никевия были абсолютно уверены, что вскоре последует свадьба. И после того, как она родила от него ребёнка, между прочим.
— Так, может быть, между ними что-то произошло? Или она заподозрила, что он ей неверен?.. — предположил Хайнэ, взволнованный этой историей.
Но Нита только отмахнулась.
— Нет, нет.
— Тогда, может, всё, что ей было нужно — это благородная кровь? — сказал Хайнэ, помолчав. — Раз она бросила его после рождения ребёнка.
— У Никевии не слишком-то благородная кровь, — пожала плечами Нита. — Всего лишь четверть крови Санья, что здесь такого? Марик самой нужен кто-нибудь более благородный, чем она сама, чтобы её дети не потеряли статус высокорождённых. Кто-нибудь такой, как ты. А что, ты не хотел бы стать её мужем?
Она засмеялась.
У Хайнэ даже дыхание перехватило от этой мысли — и от того, насколько она была далека от реальности.
— Ей следует поискать какого-нибудь другого Санью, который может иметь детей, — пробормотал он. — Я-то не могу. Покажи ей наше генеалогическое древо, пусть выбирает.
Нита как будто слегка устыдилась своей неуместной шутки.
— Она пока не хочет брать себе никакого мужа, — сказала она. — И уж тем более с целью улучшить кровь. И я её понимаю. Но господина с госпожой понимаю тоже, она у них единственная дочь, обидно… Ладно, давай вернёмся к тому, с чего начали. Так вот, госпожа Илон. Можешь не гадать о причинах её поступка, весь город гадает уже на протяжении полугода и так ничего и не придумал. А я тебе скажу, что думаю: по-моему, у неё просто такой характер. Странная женщина. Немного похожа на нашего отца — буквально живёт в библиотеке. Председательница палаты искусств в Верховной Академии, поэтесса…
— Вы разговариваете о госпоже Илон? — раздался прямо над ухом Хайнэ низковатый, приятный голос.
Это снова была Марик, но Марик, севшая к нему так близко, что у него мурашки по коже побежали. Прохладная рука легла ему на плечо, обещая покровительство и защиту — очевидно, хозяйке дома было жаль несчастного калеку, и она старалась отнестись к нему по-доброму.
Хайнэ был благодарен ей и за это, однако
«Никогда, — напомнил себе он. — Никогда этого не случится. Даже крестьянская дочь побрезговала мной и предпочла Хатори. И была права, потому что разве мог я хоть что-то ей дать?»
На мгновение он ощутил себя героем известной повести о бедняке-простолюдине, которому очень хотелось хотя бы раз в жизни попасть в господский дом. Однажды он загадал желание у священного дерева, и оно исполнилось: в награду за хорошую службу его пригласила на приём знатная госпожа. Однако дать соизволение пройти через парадную дверь забыла, и вот он пришёл в назначенный час в своём лучшем платье, увидел в доме прекрасных мужчин и женщин, услышал музыку, почувствовал аромат изысканных блюд, но зайти и прикоснуться ко всему этому не смог. Мораль в повести была такова: нечего даже мечтать о несбыточном, потому что потом будет только хуже.
— Ой, — сказала, тем временем, Нита, чуть покраснев. — Я рассказывала Хайнэ про твоего брата. Надеюсь, ты не обидишься?
— Да ничего, — чуть усмехнулась Марик. — Об этой истории болтает весь город, Хайнэ всё равно рано или поздно бы её услышал.
— Мне так жаль вашего брата, — пробормотал Хайнэ.
Ему действительно было жаль.
Марик нахмурилась, между красивыми, изогнутыми полумесяцем бровями пролегла складка.
— Сам виноват, — сказала она, сжав губы. И тут же, смягчившись, провела по лицу рукой. — То есть… Видите ли, Хайнэ, я… Я безмерно уважаю госпожу Илон. Она прекрасная поэтесса, очень умная женщина, она была моей учительницей в университете. Все говорят, что её поступок отвратителен и безнравственен, и с этим, конечно, сложно не согласиться. Судите сами: она приходила в наш дом с тех пор, как моему брату исполнилось тринадцать. Она была для него и подругой, и наставницей, и второй матерью. Наши родители прекрасно понимали, что её посещения носят не только… покровительственный характер, однако закрыли на это глаза, потому что Никевия не мог думать ни об одной женщине, кроме неё. Их связь продолжалась в общей совокупности восемь лет, и вот теперь она решила оставить его без объяснений. Всё это очень жестоко, но она никогда не обещала взять моего брата в мужья. Она всегда придерживалась необычных принципов, и Никевия это знал. Думаю, за это он её и любил. Так что мне сложно слышать обвинения в том, что она много лет обманывала моего брата, это кажется мне нечестным. Не знаю, может быть, я не права.
Она внезапно повернулась и прямо посмотрела Хайнэ в глаза, как будто спрашивая, согласен он или нет.
Хайнэ замер на месте, но взгляд не отвёл.
Глаза у неё были большие, похожие на лесные озёра с тёмной водой, в которой отражается полуденное солнце.
— Мне сложно судить, — сказал он очень тихо. — Но, думаю, вы разрываетесь между двух огней. Трудно занять чью-то сторону, когда люди, вовлечённые в скандал, вам одинаково близки.
— Я не люблю лицемерие, хоть и приходится среди него жить, — невпопад произнесла Марик, прикрыв глаза и отвернувшись.
Больше она ничего не добавила, и Хайнэ внутренне сжался, боясь, что сказал что-то не то, задел или разочаровал её своим ответом.
— А где же тот актёр? — внезапно произнесла одна из дам. — Уже ушёл, а я и не заметила… Я думала, ты познакомишь нас с ним.
— Как актёр?! — почти вскрикнула другая. — Марик, вы и в самом деле позволили актёру войти через парадные двери? Я понимаю, что вы… но это уж…
Она осеклась, и лицо её стало пунцовым.
«Вот оно, началось, — вздрогнув, подумал Хайнэ. — Они сейчас засыплют Хатори оскорблениями».