Пророк, огонь и роза. Ищущие
Шрифт:
— Ты загадал? — тихонько спросил он.
— Да, — сказал Хатори.
— И я тоже. Успел. — Хайнэ улыбнулся, всё ещё не отрывая взгляда от дерева. Даже теперь, без осыпавшихся цветов, оно по-прежнему было прекрасно — причудливо изогнутые ветви тёмно-розового цвета, длинные фиолетовые листья. Удивительная красота. — А что ты загадал?
Сам он в очередной раз попросил для себя любви.
Несбыточное желание, но других, увидев цветение дерева абагаман, и не загадывают. Все просят чуда…
— Ну так что? — с любопытством спросил Хайнэ, потянув Хатори за руку.
Тот смотрел куда-то вдаль.
—
Хайнэ не смог найти слов.
— Ты… — пробормотал он, сжав пальцы Хатори обеими руками. — Ты самый лучший.
К ним, тем временем, приблизилась служанка.
— Госпожа Марик Фурасаку прислала вам письмо, — сказала она, поклонившись.
Сердце у Хайнэ бешено заколотилось.
— Откуда здесь это дерево? — спросил он, показав на абагаман, и стараясь не выдавать своего волнения.
— Мы обнаружили в одном из горшков росток, господин, и чуть позже пересадили его в сад, — ответила служанка.
— Когда это произошло?
— Когда?.. Около восьми лет назад, сразу после вашего прошлого приезда.
«Так это дерево, выросшее из семян, которые мне дали во дворце. Кто-то посадил их в горшок, — подумал Хайнэ, с нежностью глядя на тёмно-розовые ветви. — Надо же, а я думал, что они пропали навсегда, как и коху…»
И, охваченный радостью, он прижал послание Марик к груди.
Глава 9
Несколько дней спустя Иннин случайно встретилась во дворце с Марик Фурасаку, к которой пришёл передать какое-то сообщение из дома её младший брат, Тиэко.
Иннин услышала часть их разговора:
— Теперь она совсем не обращает на меня внимания, — жаловался юноша. — Она вся в мыслях о дворце, о приёме, а раньше мы хотя бы проводили время вместе, играли в игры, гуляли в саду.
— Ты балбес, Тиэко! — Марик несильно хлопнула брата по затылку. — Продолжай делать, как я говорю. Ты не понимаешь, что то, что происходит — это уже успех. Ните нужен тот, кто сможет заинтересовать её, кто будет оставаться загадочным и недосягаемым, побуждать её заниматься чем-то новым и увлекательным, кто изменит её жизнь. Да что я говорю, любой женщине это нужно! А Ните особенно, потому что она из тех, кого не удовлетворить обычным набором развлечений, она быстро заскучает, она хочет чего-то необычного. Придумав этот спор, ты сумел заинтересовать её. Разве не лучше быть в её мыслях тем, кто открыл для неё новые просторы, а не извечным шутом-балбесом, наполовину братом, пусть даже это и значит, что вы будете проводить вместе меньше времени? Ты не сможешь заставить её быть рядом с тобой всегда! Либо довольствуйся тем, что будешь для неё кем-то особенным, но далёким, либо забудь о ней вообще!
«А, так значит, Тиэко действительно влюблён в Ниту, интуиция меня не подвела», — подумала Иннин и почувствовала некоторое удовлетворение.
Приятно было уметь читать в душе другого человека, видеть все его чувства как на ладони.
Правда, в голове тут же мелькнуло: «Интересно, все жрицы, не имеющие своей жизни, утешаются тем, что разглядывают чужие?»
— Разве не может быть так, как у наших родителей? — спросил, тем временем, Тиэко печально.
— Мы все трое мечтали об этом! — воскликнула Марик. — И это было ошибкой. Нельзя оглядываться
Тут она внезапно заметила Иннин и, замолкнув, поднялась на ноги.
Девушки церемонно поклонились друг другу.
Отношения их были довольно прохладными, хотя особенных причин для недовольства друг другом у них не было. Надо думать, Марик, сама отказавшаяся от судьбы жрицы, не слишком любила Иннин за её выбор, а Иннин не нравилось то, что Марик, которая заменила для Ниты потерянную старшую сестру, вынуждала ту пойти своим собственным путём, склоняя к развлечениям.
«Может, я просто завидую ей? — подумала Иннин, делая для себя неприятное открытие. — Сколько любовников у неё было, двести, триста?»
Если верить слухам, сейчас Марик завела очередную интрижку — с писателем Энсенте Халией.
Интрижка была такой же скандальной, как и его непристойные повести: откуда-то уже появилась сплетня, что Халия на самом деле из простонародья, но Марик чуть ли не готова взять его в мужья, потому что он знает какие-то особенные секреты в постели, и обычным мужчинам с ним в этом не тягаться.
Женщины от этих сплетен были в восторге и буквально выхватывали скандальные книги друг у друга из рук.
Мужчины ненавидели Халию всё сильнее и сильнее, однако втайне также почитывали его труды — якобы для того, чтобы не отставать от моды и иметь возможность сказать справедливое слово критики.
Вчерашним вечером Иннин и сама уподобилась их примеру: найдя на столике у Латены одну из повестей Халии, она, любопытства ради, раскрыла её на первой попавшейся странице.
И то ли ей так повезло, то ли вся повесть целиком состояла из постельных развлечений героев, но она попала прямиком на непристойную сцену.
Почитав немного, Иннин почувствовала, как к лицу прилил жар, а по телу прошла дрожь волнения.
«Проклятье», — подумала она, отшвырнув книгу прочь.
Но зато стало понятно, что Марик находит в этом Халии, из простонародья он там или нет. Если он и занимается любовью так же хорошо, как описывает это…
Но брать его в мужья — это, наверное, всё-таки слишком.
То, что прошло почти безболезненно для Ниси Саньи, жившей в провинции и много лет как позабытой обществом, не могло остаться таковым для Марик Фурасаку, к которой были прикованы все взгляды.
Хотя, с другой стороны, это был не первый экстравагантный поступок Марик, который все обсуждали и осуждали, однако втайне завидовали, не решаясь поступить так же, и она ничуть не теряла своего влияния.
«Это и есть счастье? — подумала Иннин, глядя на неё. — Быть в центре внимания, вызывать всеобщее восхищение и приесться им до такой степени, чтобы без всякого страха бросать устоям вызов за вызовом? Быть всегда впереди всех, так, что никто не может догнать, а если и догоняет, то в тот момент, когда ты как раз поворачиваешь в другую сторону? Наверное, в глубине души она одинока».