Проси, что хочешь: сейчас и всегда
Шрифт:
– Позже я дам тебе чек. Не думай, конечно, что он будет на такую же большую сумму, как от твоего дяди, потому что, во-первых, я не согласна с тем, чтобы давать тебе столько денег, а во-вторых, я совсем не богата!
Ребенок не отвечает. В столовой повисла тяжела атмосфера, и на этот раз я не собираюсь облегчать всем жизнь. Поэтому я достаю конверт, который вручил мне Эрик, открываю его и, увидев в нем чек, возвращаю его.
– Спасибо, но нет. Мне не нужны твои деньги. Более того, я сделаю вид, что ты мне подарил на День Трех королей
Эрик не отвечает. Он смотрит на меня. Они оба на меня смотрят. Я, как фурия, показываю пальцем на елку, собираясь окончательно уничтожить праздничное настроение.
– Ну, давайте, ребята, продолжим веселиться в это чудесное утро. Давайте почитаем желания с нашей елки, как вам такая идея? Может быть, какое-то уже исполнилось.
Я знаю, что перехожу границы, что поступаю плохо, но мне не важно. Всего за несколько дней они меня достали. Внезапно мальчик кричит:
– Я не хочу читать эти глупые желания!
– Почему?
– Потому, - настаивает он.
Эрик смотрит на меня. Он понимает, что я рассержена, и расстроен, потому что не знает, как меня остановить. Но я уже закусила удила и схожу с ума от ярости, потому что вынуждена находиться здесь с этими двумя тупицами, а не со своей семьей, которая сейчас так далеко.
– Ну же, кто первый будет читать желание?
Все молчат, и наконец, я издевательски беру с дерева одну бумажную трубочку.
– Очень хорошо… Тогда я буду первой и прочитаю желание Флина.
Я снимаю зеленую ленточку, и когда я разворачиваю листок, парень бросается мне наперерез и вырывает его у меня из рук. Я удивленно смотрю на него.
– Ненавижу это Рождество, ненавижу эту елку, ненавижу эти желания! – кричит он. – Ты обидела моего дядю, из-за тебя этот день превратился в кошмар.
В поисках помощи я смотрю на Эрика, но это бесполезно, он даже не шевелится.
Мне хочется кричать, устроить в гостиной Третью мировую войну, но, в конце концов, я делаю единственное, что могу сделать в данной ситуации. Я хватаю проклятую красную елку и вытаскиваю ее из зала, чтобы поставить в той комнате, куда я раньше отнесла скейтборд.
– Сеньорита Джудит, с вами все в порядке? – растерянно спрашивает Симона.
Бедняжка! Как же ей плохо от того, что происходит вокруг!
– Не принимайте все близко к сердцу, - добавляет она прежде, чем я успеваю ей ответить, и берет меня за руки. – Иногда сеньор немного упрям в том, что касается Флина, но он делает это ради его же блага. Не обижайтесь, сеньорита.
Я целую ее в щеку. Бедненькая! И поднимаясь вверх по лестнице, я тихо говорю:
– Спокойно, Симона. Ничего не случилось. Но мне нужно немного развеяться, иначе это закончиться хуже чем в «Безумии Эсмеральды».
Мы обе смеемся. Когда я захожу в спальню и закрываю дверь, у меня покалывает шею. Боже, опять эта сыпь! Я смотрюсь в зеркало и вижу, что мне обсыпало всю шею. Черт, черт, черт!
Не собираясь из-за
– Я иду прогуляться. Мне это просто необходимо!
И когда Эрик собирается что-то сказать, я тыкаю в него пальцем и, шипя, говорю:
– И не смей мне это запрещать. Для твоего же блага, даже не пытайся.
Я выхожу из дома. Никто не пытается меня догнать.
Бедная Симона старается убедить меня остаться, но я с улыбкой заявляю ей, что со мной все в порядке, и чтобы она не беспокоилась. Когда я подхожу к забору и выхожу через маленькую калитку сбоку, Трус приходит поздороваться со мной. Достаточно долго мы с собакой вместе идем по улицам. Я рассказываю ему о своих проблемах и неудачах, а пес смотрит на меня своими большими грустными глазами так, как будто что-то понимает.
После долгой прогулки, когда я вновь оказываюсь перед воротами особняка, мне не хочется заходить туда, и я звоню Марте. Через двадцать минут, когда я уже почти не чувствую ног, она приезжает на своей машине и забирает меня. Я прощаюсь с Трусом. Мне нужно поговорить с кем-то, кто может мне ответить, иначе я сойду с ума.
Глава 20
С напряжением, охватившим меня до кончиков пальцев, я пью пиво, глядя в серьезное лицо Марты. Мои слова, злость и обида дают ей представление о том, что произошло.
– Успокойся, Джуд. Вот увидишь, что, когда ты вернешься домой, буря уляжется.
– Да, конечно… Конечно, уляжется. Я не собираюсь ни с кем из них разговаривать. Они друг друга стоят. Один – занудный солдафон, а другой – обидчивый солдафон. И если один из них упрямец, то другой – еще больший упрямец. Но, ради бога, как твой брат мог подарить чек на две тысячи евро в подарок на Рождество мальчику девяти лет от роду? И как девятилетний мальчик может быть таким заматеревшим хрычом?
– Да, они такие, - усмехается Марта.
Тут звонит ее мобильник. Она с кем-то разговаривает и, повесив трубку, говорит:
– Это мама. Она сказала, что ей звонил мой кузен Юрген и передал, что у них сегодня недалеко отсюда намечается гонка по мотокроссу, она просила тебе это сообщить. Хочешь пойти?
– Конечно, - заинтересованно соглашаюсь я.
Спустя три четверти часа мы стоим посреди заснеженного пустыря, окруженные мотоциклами. Я вся дрожу от волнения. Я хочу прыгать, скакать и бегать кругами, но Марта меня останавливает. Я оживленно смотрю гонку, аплодируя, как сумасшедшая, и, когда она заканчивается, мы подходим, чтобы поздороваться с Юргеном. Завидев меня, молодой человек радостно меня приветствует.